Ульяна бабкина каргопольская игрушка
Обновлено: 01.05.2024
Искусство изготовления керамики зародилось на Каргопольской земле ещё в эпоху каменного века. Истоки традиционного гончарного промысла Каргополья уходят в XI — XIII века, именно в это время здесь впервые появляется посуда, изготовленная на ручном гончарном круге.
Издавна гончарным промыслом занимались крестьяне каргопольских деревень Торопово, Гринево, Печниково. Изготовление глиняных игрушек сопутствовало гончарному ремеслу. В промысле работали и мужчины, и женщины, им помогали дети. Мастера делали посуду разных размеров, форм и названий: горшки, кринки, корчаги, латки, квашни, роговики, рукомои, а из остатков, чтобы детишек порадовать и от трудов отдохнуть, лепили игрушки: петушков да утушек, величавых баб да мужиков с гармошками. Иногда продавали игрушки вместе с горшками. Игрушки были неяркими, цветными их делали мастера при помощи мела, сажи и цветной глины.
Ф ормы северных игрушек, как и орнамент северных вышивок, уходят в глубокую древность. Часто фигуры, которых лепили мастера каргопольской игрушки имели символический смысл культовое значение, участвовали в магических обрядах древнего человека. Сюжеты — это крестьянский быт и праздники, а также сказочные персонажи. Птицы были связаны с весенними обрядами — своим громким щебетом они прогоняли с земли силы тьмы, несли свет, радость и счастье. Поэтому игрушки в виде птиц — это, как правило, всегда свистульки.
Так образы барана и оленя были связаны с представлением о плодородии, довольстве, добре. Также символом плодородия являлись глиняные женские фигурки — «берегини». Они изображались с большой грудью и держали на руках либо блюдо с пирогами, или младенца на руках, либо их руки воздеты к небу и держат птицу. Один из самых известных образов каргопольской игрушки — Полкан, полуконь-получеловек. В толковании каргопольских мастеров Полкан — добрый крестьянский богатырь, защитник людей от сил зла, образ народной силы. Создательница этого образа — народная мастерица Ульяна Ивановна Бабкина.
Ульяна Ивановна Бабкина — самая известная мастерица каргопольской игрушки. Огромный интерес к её творчеству способствовал возрождению промысла.
Каргопольская глиняная игрушка по праву занимает одно из первых мест среди российских народных промыслов игрушки. Большая заслуга в этом принадлежит мастерам Александру Петровичу Шевелёву, Ивану Васильевичу Дружинину, Владимиру Дмитриевичу Шевелёву, Ульяне Ивановне Бабкиной.
Каргополь официально признан местом традиционного бытования каргопольской глиняной игрушки, а Центр народных ремесел «Берегиня» имеет свидетельство об исключительном праве на НМПТ «Каргопольская глиняная игрушка».
Ульяна Ивановна Бабкина. Среди народных мастеров нашего времени имя ее одно из самых известных. Последние пятнадцать лет не устраивалось ни одной выставки произведений современного русского народного искусства, где бы не было показано творчество каргопольской мастерицы Ульяны Бабкиной. Произведения ее хорошо знакомы не только советскому, но и зарубежному зрителю. Игрушки мастерицы экспонировались на выставках в странах Европы, Азии и Америки. Они хранятся сегодня в многочисленных частных коллекциях и в лучших музейных собраниях нашей страны. К ней приезжали художники и искусствоведы, этнографы и писатели, шли многочисленные туристы из самых далеких мест. Чем же так замечательна была мастерица и ее игрушки?
Жила Ульяна Ивановна Бабкина в деревне Гринево в 17 километрах от города Каргополя. Жила в отчей зимней избе с покосившимися от времени углами, кривыми стенами, маленькими подслеповатыми окнами даже тогда, когда почти все покинули деревню. Зимовка стояла вдоль Пудожского тракта, среди островка елей и берез, посаженных когда-то ее родителями.
Поднявшись по шатким ступеням через темные сенцы, попадали вы внутрь дома. Почти половину его занимала искусно сложенная печь, с большим зевом. В ней Ульяна стряпала, на ней грелась в долгие студеные зимы, на ее угольях обжигала игрушки.
Сама Ульяна — маленькая, подвижная старушка с высоким лбом и веселыми, по-детски озорными глазами. Хоть и не велика ростом, да значительна. И ощущалось это, лишь только заговоришь с ней. Про нее говорили, что она с угощением готова и душу на стол выложить. Но когда грустила Ульяна, то на глазах становилась совсем маленькой.
Родилась Ульяна Ивановна Бабкина в 1888 году. Ее родители, деды и прадеды — все были крестьянами деревни Гринево.
Основным занятием гриневцев было гончарство, развивавшееся издавна на основе местной глины. Из нее гончары делали кринки и жарёхи, корчаги и цветочники, пользующиеся большим спросом у населения. А для детской забавы лепили и красили игрушки. Для дома и на продажу. Изделия гриневцев расходились далеко за каргопольские пределы, их возили вниз по Онеге до самого устья, в Вельск, Пудогу, Шуньгу.
В конце прошлого — начале нашего века в Гриневе и Печникове, где жили гончары, можно было еще наблюдать древнерусский уклад жизни. Его любовно чтили в народе, и особенно ревностно охраняли его в семьях хозяйки. В каргопольских деревнях строили дома-хоромы, одевались в богатые одежды по моде XVII—XVIII веков. Повсюду можно было услышать былины киевских времен, старые духовные стихи и исторические песни. Недаром, по мнению известных исследователей русского фольклора А. Ф. Гильфердинга, П. Н. Рыбникова, В. Ф. Миллера, в крае был живой очаг эпической традиции Древней Руси. И сохраняли его простые крестьяне. Древние образы продолжали жить в орнаменте вышивки и ткачества, глиняной игрушке, резьбе и росписи по дереву.
В работе каргопольских гончаров было свое разделение труда: лепили игрушку, как правило, мужчины, а расписывали — женщины. И это было вполне закономерным: мужскому труду привычнее было иметь дело с объемом, мужчина лучше чувствовал пластику, форму, ее внутреннюю соразмерность. С этим сталкивался он в плетении, плотницких, столярных и токарных работах. Женщине в то же время ближе был сам орнамент, его композиция и цветовое решение. Эти навыки вырабатывались в узорном ткачестве и вышивке, в украшении одежд. В крестьянской семье женщина была хранителем старых обычаев и обрядов, направленных на благополучие и умножение своего рода. Многие из таких обрядов следовало скрывать от мужских глаз. И понятно, что именно для женщины многие, казалось, ничего не говорящие постороннему глазу, черты были отмечены определенным смыслом. Именно поэтому в мужской росписи игрушек сильнее чувствуется стремление приблизиться к натуре, тогда как роспись женщин отличается образностью, опирающейся на старый канон.
У. И. Бабкина.
Собака с гармонью в санях и возница. 1960-е гг.
Среди ЛУЧШИХ мастеров Гринева в советское время были И. В. Дружинин (1887—1949) и Е. А. Дружинина (1899—1978): их игрушки хранятся теперь во многих музеях.
С малых лет и Ульяна стала помогать в домашнем хозяйстве, в ремесле родителей. Не один год месила ногами холодную глину, потом села за гончарный круг делать посуду, лепить игрушки.
В конце 30-х годов к игрушкам ее стал проявляться интерес. Ульяна Ивановна рассказывала радостно: «Я опять бобки делаю, берут их хорошо. Спасибо односельчанину Егору Черепанову, он в «Крестьянской газете» работает, ко мне хвост-то и притянул». Тогда же, а это было летом 1947 года, приехала к ней Г. С. Маслова — ученый-этнограф из Москвы. Купила для музея игрушки, а вскоре их фотографии опубликовала в научном сборнике. Но для широкого круга любителей народного искусства имя Ульяны Бабкиной стало известно значительно позже.
Второе открытие замечательной мастерицы связано с 60-ми годами, когда среди широких слоев общественности появляется интерес к народным традициям. Бесчисленные туристские тропы пролегли по северорусским землям, где сохранилось до наших дней богатое художественное и духовное наследие народной культуры. И каждый, кто путешествовал тогда по Каргополью, был наслышан об Ульяне Ивановне Бабкиной и ее игрушках. В ту пору дом мастерицы всегда был полон гостей из разных концов страны. Их привлекали сюда не только искусные игрушки, но и необыкновенная личность народного мастера.
У. И. Бабкина.
Крестьянка с муфтой, «Кадриль» Кормилица
(Гармонист с собакой, с младенцем) .
Танцующая пара, 1960-е гг.
Ульяна не могла не создавать свои игрушки, они были продолжением ее жизни, ее существа. Рождение их можно было сравнить лишь только с песней — столько было в этом легкости и внутренней ритмики. Делала мастерица свои игрушки то под протяжно распеваемую сказку, то под задорную частушку, под напев старой песни, перекликавшейся с образами глиняных фигурок.
Она не обдумывала, что и как лепить, каким цветом красить. В какую баночку ни макнула бы кисть, всякий цвет приходился к месту. В ее образах живет детская непосредственность. Сделанные, словно шутя, игрушки, выйдя из рук мастерицы, продолжают жить своей самостоятельной жизнью. В них даже запечатлелось настроение создателя. Они были то печальней, то смешливей. Игрушки, сделанные летом, отличались от зимних. Одни — более яркие, цветные, звонкие, словно облитые ослепительным солнцем. Сделанные осенью получались мягче, золотились охрами. Зимние — торжественные. Их выделял белый и черный, синий и темно-красный цвета. Интересно заметить, что игрушки, расписанные мастерицей в тяжелую для нее пору, были черно-белыми с резкими ударами яркой киновари. Все образы рождались так, будто были они для Ульяны Ивановны живыми существами.
Один из любимых ее образов — «коровушка». Она лепила ее и приговаривала:
«Губы сделаю коровушке толстые, чтоб травку щипала, рот большой, чтоб весело мычала. Рога — словно два полумесяца и вымячко полнехонько. У этой коровы много молочка — деткам на радость. Выкрашу ее черной, а голова белая будет.
Ножки тоже почерню, копытца высветлю, на боках белые круги, а в них алые кресты наведу. Корову с крестом никто не достанет, эта корова знаменитая!
— А волк почему синий? — спрашивали ее.
— Каким же его рисовать? Я по лесу иду, а он мне навстречу. Поди-ка, шумлю, он и побег. Волк-то добрый, знать, был, не злой. Вот и крашу его синим. А этот — черный. Он овечку ухватил. Я его прежде черным покрасила, потом синей кистью звезды на спине навела — ночью ведь он приходил».
У. И. Бабкина.
Олень. 1966
В этом объяснении мастера раскрывается не только глубоко нравственная основа народного творчества, но и постоянная осмысленность его. Ничего нет бездумного в нем, ничто не бессмысленно, как думают и пишут порой многие.
В творчестве Бабкиной часто встречается древний образ — получеловек, полуконь — Полкан. Мастерица изображает его наполовину бравым генералом: грудь крепкая, лицо круглое с окладистой бородой. А туловище — словно у коня и на ногах копыта. Легким росчерком кисти синей и красной краской румянила ему щеки, писала она бороду, наводила эполеты и портупеи. На груди изображала лучистое солнышко. Про Полкана она рассказывала, что был богатырь, прежде жил, копыта у него золотые, что делать его она у отца выучилась. Народная фантазия сохранила в памяти этот древний образ не случайно.
У. И. Бабкина.
Вершник на олене. 1960- е гг.
Полкан (Полехан) был родственным древнеславянскому Яриле — божеству весеннего солнца, недаром и праздновали их в народе в один месяц и день. Славяне почитали его полубогом и приписывали ему «невоображаемую резвость и быстроту» .
В XV веке образ Полкана чеканили на русских монетах, позже изображали в изразцах. Лет сто пятьдесят тому назад вспоминали его в сказках, преданиях и заговорах как доброго, огромной величины богатыря.
А Ульяна Ивановна лепила еще женку его — Полканиху, изображение которой встречаем мы в последний раз в книжной графике XVII века. И как известная северная сказительница М. Д. Кривополенова (а у этих выдающихся русских женщин было много общего и в характере, и в судьбе), сохранившая для потомков давно забытую былину о Вавиле, так и Ульяна Бабкина донесла до нас древние образы народных преданий.
Но чаще темы произведений Бабкиной связаны с трудовыми буднями села, с народными веселыми праздниками. Это — то катания в лодках, то в санях. С задором, даже озорством лепила и красила мастерица «кадрили» с лихими гармонистами и танцующими парами.
Нередко глиняные игрушки изображают добродушных крестьянок с полными блюдами кренделей, хозяек с корзинами, нянек и «кормилиц» с младенцами на руках или сельских модниц с муфтами, в широкополых шляпах.
Л.Е. и Н.Е. Дружинины.
Баба с птицей. 1976
Лепила Ульяна охотника и кузнеца, деревенского всадника и возчика. Среди ее глиняных фигурок есть «Борьба охотника с медведем», «Черные волки», «Медведь и корова», и древние языческие образы Полкана и Полканихи, птицы Сирин, древа жизни с сидящими на его ветвях птицами. Но и эти последние ближе к доброй сказке, чем к древнему мифу. На ее игрушках хоть и лежит печать глубокой архаики и в манере лепки, и в системе росписи, в орнаменте, но воспринимаются они как высокий пример подлинно народного художественного творчества именно наших дней. Ведь для Ульяны Ивановны важнее было рассказать в своих произведениях не столько об исторической судьбе местной игрушки и ее связях со старыми верованиями, сколько поведать о современных ей людях, о быте родной деревни, преломленных в сказочных образах.
Для подрастающего поколения игрушки Бабкиной как и сказки, и песни, общение с самой мастерицей было первым ярким примером доброты, любви к красоте мира, а сама она, быть может, была первой их наставницей в жизни.
Ее игрушкам свойственны не только конкретность творческого мышления и ясность художественного языка, но главное— поэтическое восприятие всего, что было вокруг нее. 0бразы свои наделяла она мягкостью и присущей ей добротой. Игрушки Бабкиной с детства учили любить человека, труд, свой родной край, его историю.
Внутренняя сила, правдивость образов выразились в монументальности пластических решений. Обобщение здесь доведено до предела, контур фигурок очищен от всего случайного, строг и ясен. Порой своим видом игрушки Ульяны напоминают природную форму, едва лишь тронутую рукой человека. Этому способствует и сам способ лепки, когда большинство игрушек рождается из единого куска глины.
По пропорциям своим фигурки людей приземистые и коренастые, плотные. Короткая крепкая шея переходит в круглое лицо с небольшим носом. У женских персонажей — юбка колокольчиком, у мужских — короткие ноги с чуть прогнутой стопой. Руки чаще прижаты и словно сливаются с торсом.
Фигурки животных также просты. У них конические столбики ног (а у медведей крепкие лапы), немного вытянутые морды, намечены уши, небольшие рога и толстый хвост.
Роспись лаконична. У человеческих фигурок белым красятся открытые части тела — голова и руки. Большими цветовыми пятнами отмечается одежда и уже сверху «пишется», по словам мастерицы, узор. Тычком кисти намечаются глаза, рот, нарумяниваются щеки. Наводится полосками киновари борода, ее оттеняют тонкие мазки синего цвета. Легким движением кисти наносится узор на вороте, на рукавах, на подоле.
Животным мастерица белила морды, намечала глаза; вокруг рогов, хвоста, ног проводила цветные каемочки. На спинах писала узор елочкой, на боках ставила большие красные круги и косые кресты. Таких зверей называла Ульяна «знаменными». Но не всем давала она эти знаки, а только корове, оленю и лошади. Может быть потому, что в старой деревне, по поверьям земледельцев, эти животные олицетворяли собой само Солнце? Примечательно, что волку, медведю и собаке знака такого никогда не ставилось.
В росписи, в ее размещении чувствуется строгая закономерность и законченность.
Наиболее любимыми из цветов у мастерицы были: белый, желтый, охра, красный, синий и черный. В последние годы жизни работала Бабкина в основном клеевой темперой и гуашью, значительно реже акварелью и маслом, то есть тем, что присылали и привозили многочисленные гости и заказчики.
В дом к мастерице любили приходить дети, они просили научить их «стряпать бобки». Так учила она будущих мастериц игрушек А. В. Завьялову и Л. Е. Дружинину. А. В. Завьялова, в свою очередь, «обучила игрушкам» Сергея Дружинина (1925— 1972), а Любовь Егоровна Дружинина — брата Николая.
Из Гринева промысел расселился и по другим деревням района. Гончарное ремесло переняла семья Рябовых от родственницы Бабкиной в деревне Ананьино — Прасковьи Бабкиной. Ананьевская посуда стала одной из лучших на Каргопольском базаре. Учила Прасковья Бабкина сына Ивана делать игрушки, а он, в свою очередь, передал эти навыки своему сыну — С. И. Рябову (1912—1984).
С.И. Рябов.
Крестьянин с гармонью и крестьянка. 1976
Игрушки мастеров гриневского круга, и особенно У. И. Бабкиной, и сейчас являются высокой школой. Так, Д. В. Шевелев (1910—1980), гончар, ныне живущий в Каргополе, за основу своих игрушек взял пластическое решение Полкана со всадницей, и это придало его работе ясность и цельность образа. Внимательно изучают наследие старой мастерицы А. Ф. Шевелева (р. 1932) и В.Д.Шевелев (р. 1933). В манере лепки и росписи мы замечаем все больше черт, присущих творчеству Ульяны Ивановны. От этого игрушки Анны Федоровны и Валентина Дмитриевича не только не теряют своеобразия, но, наоборот, обретают какую-то внутреннюю одухотворенность и самобытность.
И напротив, стоит только уйти от художественной системы, как резко меняется вид глиняных фигурок, они становятся обезличенными. Устоявшиеся приемы в работе нисколько не стесняют творческих возможностей мастера, не мешают игрушке быть современной.
Процесс по осмыслению творческого наследия У. И. Бабкиной теперь лишь только начинается. И каждый из современных гончаров, особенно молодежь, пришедшая в промысел, кто обратится к этому наследию, получит представление о подлинно народном понимании красоты и смысла декоративного творчества.
Родилась в 17 км от Каргополя в деревне Гринёво, бывшей в то время старинным гончарным центром. Из остатков глины от изготавливаемой посуды лепили игрушки (бобки). Так секреты мастерства передавались из поколения в поколение, пока в начале XX в. промысел не стал приходить в упадок. Ульяна Ивановна оказалась единственной мастерицей, живо связанной с игрушечным промыслом. Всеобщее признание её работы получили в 1960-е годы.
Сюжеты её игрушек наполнены любовью, выразительны и разнообразны. Среди любимых сказочных героев мастерицы были Полкан — полуконь-получеловек, птица-сирин, конь о двух головах и другие. Удавались ей и сюжетные сценки, меткие по пластическому решению, передающие праздничную атмосферу народного гулянья.
В 1950-е Бабкина смогла привлечь к забытому ремеслу нескольких односельчан, а в 1960-е её работами заинтересовались известные искусствоведы и коллекционеры, поддержавшие восстановление старинного промысла. Вскоре игрушки Бабкиной стали украшать выставки народного искусства не только в нашей стране, но и за рубежом, их приобрели для своих коллекций многие музеи.
В 1967 году в Каргополе открылось отделение «Беломорских узоров», мастера которого продолжили дело предков. Также в городе открыт центр народных ремёсел «Берегиня», где можно увидеть, приобрести игрушки и попытаться слепить их.
Уникальный талант «гринёвской сказочницы», она сама не забыты земляками.
Ульяна Ивановна перед поездкой в село Печниково на открытие персональной выставки. 25 марта 1972. Фото из книги «В гостях у бабушки Ульяны»
Лошадка, и в крестьянской жизни, и в Ульяниных игрушках – один из главных персонажей. 25 марта 1972. Фото из книги «В гостях у бабушки Ульяны»
Ульяна Ивановна после работы у печки с котами Барчиком, Котом Котофеичем и Васькой. 25 марта 1972. Фото из книги «В гостях у бабушки Ульяны»
У. И. Бабкина. Игрушка «Полкан». 1979. Фото из альбома «Каргополье : художественные сокровища» (1984)
У. И. Бабкина. Игрушка «Медведь и корова». 1969. Фото из альбома «Каргополье : художественные сокровища» (1984)
У. И. Бабкина. Игрушка «Олень и собака». 1936. Фото из альбома «Каргополье : художественные сокровища» (1984)
Недавно я писала об игрушке филимоновской. Сегодня я хочу рассказать о моей любимой каргопольской игрушке. Я узнала о ней в далекие уже 60-е годы из публикаций Юрия Арбата. Интерес к народному искусству как-то очень возрос в эти 60-е годы: публиковались статьи, заново открывались угасающие уже народные промыслы. Я училась тогда в ленинградской школе, ездила тренироваться на Зимний стадион, а после тренировки шла в находившийся неподалеку Этнографический музей народов СССР. Это в те времена был любимый мой музей. Он был наполнен всякими рукодельными «чудесностями». К тому же он был бесплатным, и при входе можно было взять бесплатные же путеводители по разным отделам музея. Возможно, этими походами объясняется мой интерес ко всяческим ремёслам. (Рядом был и Русский музей, но десяти копеек на билет у меня тогда не было.)
В это время и появились публикации Юрия Арбата о народных художественных промыслах Русского Севера, о росписях по дереву, о глиняной игрушке. От него я узнала о замечательной игрушечнице Ульяне Ивановне Бабкиной. Писал он и о других мастерах-игрушечниках, уже ушедших. Но Бабкина была жива, работала, и мне казалось, что я тоже путешествую по Северу, добираюсь по бездорожью до дальних деревень… Тогда многие этим интересовались: вспомните «Черные доски» Владимира Солоухина как читали!
Так вот, в конце 50-х Юрий Арбат познакомился в деревне Гринево близ Каргополя с Ульяной Ивановной Бабкиной и ее глиняными игрушками. Возвратившись в Москву, он организовал для нее через Художественный фонд заказ на каргопольские игрушки для музея. Кроме того, послал мастерице посылку с сухими красками, в журнале «Декоративное искусство» поместил статью о ней.
Ульяна Ивановна Бабкина родилась в 1888 году. Жила в деревне Гринево, что в 17 километрах от Каргополя. Лепить игрушки стала с пятнадцати лет. В семье все занимались гончарством: и отец и сестры ее в былое время тоже лепили к базару всякую глиняную мелочь.
На игрушки шла местная красная глина. Обжигала свои игрушки Ульяна Ивановна «по-домашнему»: после того, как 2-3 дня слепленные игрушки сохли, укладывала их в русскую печь вокруг поленьев. Когда дрова прогорят. Засыпала игрушки углями и держала так, пока не прокалятся.
Старые каргопольские игрушки отличаются архаичностью, наивной условностью лепки, раскраской в 2-3 цвета. Это, в основном, одиночные фигурки, сделанные из одного куска глины с минимальным количеством налепных деталей. Формы упрощены предельно, но именно в лепке заключена выразительность каргопольских игрушек.
Любимые темы Бабкиной: баран, медведко, баба, мужик в лодке, утушка, собака… Размер игрушек невелик – сантиметров восемь-девять. Раскраска (из-за нехватки красок) самая простая – кирпично-красным, зеленым, черным.
Позже, когда мастерица стала широко известна любителям народного искусства, и ей стали присылать разные краски. Игрушки стали ярче.
Но орнамент их не изменился. Элементы орнамента – круги с пятнами другого цвета или крестами внутри, «елочки», «гребенки» - сходны с орнаментами на глиняных черепках каргопольской культуры четырех тысячелетней давности.
Ульяна Ивановна любила изображать сцены деревенских будней: всадники («вершники»), охотник с собакой, кузнец.
Крестьянок она лепила то с ребенком, то с птицей, то с блюдом, полным пирогов. Делала также свистульки. Свистульки существовали на русской земле с языческих времен. Свистом наши предки отгоняли «нечистую силу". Позже свистульки превратились в детскую игрушку. Отголоски деревенских верований сохранились в форме свистулек Ульяны Бабкиной. Наряду с утушками она лепила и птицу с женской головой – птицу Сирин. Лепка простейшая: лапы и хвост обозначены тремя выступами, голова человеческая с рельефным носом и глазами-дырочками. На голове – крестьянский кокошник. С детства запомнила мастерица и сказочного Полкана (Кентавра) и первая вновь стала лепить его. То есть, что значит «первая»? Она в те годы была единственная мастерица, которая никогда не прекращала лепить каргопольскую глиняную игрушку.
А мне так и не довелось увидеть знаменитую игрушечницу. Умерла У.И.Бабкина в 1977 году. В последние 15 лет жизни ее «бобки» (так Ульяна Ивановна называла свои игрушки) показывались на всех выставках произведений народного искусства. Они хранятся во многих музеях и частных коллекциях.
Именно огромный интерес к творчеству Ульяны Бабкиной способствовал возрождению промысла. В 1967 году в Каргополе был создан гончарный цех, который позже стал филиалом архангельских «Беломорских узоров».
Я начала свой рассказ сразу с 60-х годов прошлого века, но обязательно напишу и о ранней истории промысла, и о современной каргопольской игрушке, и о символике образов и орнаментов ее.
Игрушки же «бабы Ули» до сих пор остаются моими любимыми глиняными игрушками, наверно, потому, что познакомилась я с ними еще в детстве.
Иногда работы моих учеников напоминают мне своей искренностью и наивностью работы каргопольской мастерицы.
Кулешов А.Г. (г.Москва)
О каргопольской игрушке: У.И. Бабкина и старейшие мастера промысла
Аннотация: Статья посвящена творчеству мастера каргопольской игрушки УИ. Бабкиной. Рассматривается ее роль в становлении и развития промысла, связь с традициями старой крестьянской игрушки 30–40–х годов XX века, особенности художественного творчества.
Ключевые слова: художественный промысел; каргопольская игрушка;
Summary: The article is devoted to the master Kargopol toys U. I. Babkina. Discusses its role in the formation and development of toy, the relationship with the traditions of the old peasant toys 30–40–ies of XX century, especially artistic creativity.
Keywords: art; craft; Kargopol toys;
Многие территории России издавна славились своими гончарными и игрушечными промыслами, продукция которых имела широкое распространение. Локальная вариативность, многообразие игрушки, связь с древностью и современностью, художественная выразительность и мастерство исполнения сделали эти небольшие глазурованные или расписные фигурки животных, птиц, людей любимыми для детей и взрослых. Они были не только игрушкой, но и непременными участниками разных праздничных обрядов и ярмарочных гуляний, потому что большинство из них были звуковыми (свистульками или погремушками). Каждый игрушечный центр имел «свое лицо», свою специфику в образных решениях и технологии, свой стиль изображения и особенности в орнаментальном оформлении. Филимоново и Скопин, Абашево и Каргополь, Дымково и Романово, Хлуднево и Чернышино, Старый Оскол, Суджа, Кожля, Петровское, Александрово–Прасковинка – большие и так называемые малые промыслы легко узнавались по их игрушке, спутать которую было невозможно. Однако мысленно очень интересно объединить все эти образы вместе – тогда получится необыкновенная по яркости, живости и нарядности многокрасочная панорама – картина настоящего народного праздника.
Каргополь, как центр производства традиционной глиняной игрушки, всегда выделялся среди других промыслов и всегда был знаменит. Его отличало многое, и это многое было неповторимо, своеобразно. Прежде всего (а это, на наш взгляд, главная особенность его произведений) – удивительная пластичность образов. Неслучайно каргопольские изделия называют часто не игрушкой, а пластикой малых форм, и это объяснимо: в Каргополье всегда больше любили делать целиковые фигурки, здесь меньше, чем в других центрах, производили свистулек и гремотух, хотя без них, конечно, не обходились. Крепкая, четко выявленная, весомая, устойчивая, обобщенная форма лежит в основе всего. И вовсе не удивительно, когда в связи с образами, созданными Иваном Васильевичем Дружининым, порой говорили о чертах монументальности, хотя сделаны они были в глине, а не в камне или бронзе. В его работах скульптурность всегда была действительно выявлена особо, но она присутствует по существу у всех каргопольских мастеров, потому что это местная традиция, которая соотносится и с образностью здешнего керамического ремесла в целом, с предметами бытовой керамики. Многие мастера, как мы знаем, наряду с игрушкой делали и традиционную посуду (особенно был известен своими работами Семен Иванович Рябов). Интерес к гончарству сохраняется и в наши дни (убедителен в этом отношении пример Валентина Дмитриевича Шевелева).
Типологически все игрушечные центры имеют один общий источник – пластические образы, связанные еще с первобытностью и славянскими древностями. Однако результаты всюду разные, потому что разным будет сам материал – местная глина. В каждом районе она имеет свои особенности. Каргопольские мастера прекрасно владеют своим материалом, давно изучили его специфику. Их глина и определяет характер создаваемых пластических решений. Именно этим обусловлены несколько утяжеленные пропорции фигур, их массивность.
стр. 67 Другая особенность каргопольской игрушки – в ее давней предрасположенности к сюжетности и фигурным композициям. Наряду с одиночными традиционными изображениями животных, птиц, женских и мужских образов в этой игрушке всегда были и групповые композиции, изображения из двух–трех и более фигур. Они обычно представлены за каким–то конкретным занятием или объединены общим движением. Такие групповые изображения были во все периоды существования каргопольской игрушки.
Именно каргопольская игрушка сохранила в таком многообразии традиционный для русской глиняной игрушки женский образ. Он представлен здесь и в архаичной типологии Берегини, и в образе Крестьянки–кормилицы, и в изображениях Горожанок. Однако показательно, что в каргопольской игрушке не встречается распространенный в других центрах характерный для конца XIX- начала XX вв. образ Барыни. Он оказался здесь все–таки чуждым, что было обусловлено исторически. Зато в Каргополье есть мифологические образы, напоминающие женское божество, только в зооморфном его виде. Это – Медвежахи и Оленихи (лучшие из которых – среди игрушек Клавдии Петровны Шевелевой). Они связаны с местным поэтическим и сказочным фольклором. Нет в других игрушечных центрах и фигурных групп, передающих сцены борьбы животных, например – нападение медведя на корову, коня или кабана, нападение собаки или волка на оленя. Уникальным каргопольским образом остается, конечно, и образ Медведя, который изображается здесь либо как древнее местное божество – хозяин этого древнего лесного края, либо как сказочный персонаж, близкий к людям и живущий рядом с ними. Интересно сопоставить замечательные образы Медведя у Ивана Васильевича и Елены Андреевны Дружининых и у Ульяны Ивановны Бабкиной.
Образы животных и птиц бесконечно разнообразны в каргопольской игрушке: одновременно существуют и более натуроподобные, и стилизованные, наделенные орнаментальными символами (например кони у И. В. Дружинина и С. И. Рябова).
стр. 68 Есть в Каргополье и оригинальные образы, появившиеся сравнительно недавно, но получившие очень широкое признание. Они были приняты промыслом и воспринимаются как традиционные. Самый известный из них – образ Полкана–Китовраса, созданный в начале 1970–х гг. У. И. Бабкиной. Среди жанровых композиций, к которым часто обращались уже в конце 1970–х гг., такие, как «Катание на санях», «Тройка», «Бражники в лодке», которые не встречаются в других центрах.
В каргопольской игрушке нечасто обращались к глазурованным изображениям, эта игрушка славилась именно как расписная. От сдержанной гаммы игрушек начала XX в., еще сохранявших связь с древностью и пользовавшихся обварной техникой и минеральными красителями, в дальнейшем, как только это стало возможным, произошел переход и к более яркой известковой или гипсовой грунтовке, и к фабричным краскам. Роспись игрушек становилась более контрастной, но всегда оставалась конструктивной, выявлявшей особенности в построении фигуры. Неизменными были и остаются излюбленные ее цвета: белый, черный, красный, синий, желтый, применяемые в разных сочетаниях и в соединении с орнаментальными дополнениями. Орнаментальные решения всегда согласованы с пластическим образом и соответствуют содержанию образа.
Ранние игрушки Бабкиной очень близки знаменитым крестьянским игрушкам И. В. Дружинина, и это понятно. Они исходят по существу из одной традиционной пластической основы. Это будет ощущаться в ее игрушках 1950–х и в игрушках 1970–х гг. И все–таки игрушки Дружининых и Бабкиной будут отличаться. Их не спутать, потому что разным, очень индивидуальным будет подход к содержанию традиционного образа. Сказывалось не только влияние разного времени. Игрушки Бабкиной акцентируют несколько иное в своем содержании. Крестьянское, связанное с народным искусством на рубеже XIX–XX вв., что было так сильно проявлено у Дружининых, не выражено у нее так явно. Больше всего ей хочется приблизить этот образ к людям, сделать его живым и понятным. В отдельных фигурках крестьянок или в композициях, где крестьянки представлены вместе с мужскими фигурами, акцент у нее делается не на характерном, индивидуальном, как у Дружининых, а на жанровом, повествовательном. Особенно это проявляется в конце 1970–х гг. в больших многофигурных ее композициях, таких как «Катание на санях» или «Бражники в лодке».
Что касается изображения животных, то здесь Бабкина тоже находит свой путь. Образы Дружининых – либо строгие, натурные, либо близкие к их человеческим образам–портретам, обобщенные, условно–символические. У Бабкиной они более человечны, естественны, жизненны или превращены в сказочные. Достаточно посмотреть на ее веселых танцующих под гармошку медведей или на стоящих в ряд коров, с наивным любопытством добродушно смотрящих на людей. Связь с песенным и сказочным местным фольклором была у многих каргопольских мастеров. Можно вспомнить замечательных Медвежат Клавдии Петровны Шевелевой или обращенных на две стороны двуединых фантастических коней Семена Ивановича Рябова. У Бабкиной эта связь с фольклорными, мифологическими образами была особенной, отличавшейся от других. Известно, что она не только сама сочиняла сказки, но и «играла в сказку» в самом процессе лепки или росписи своей игрушки. Отсюда и появился на свет ее восторженно принятый всеми образ Полкана–Китовраса. Он давно существовал в фольклоре этих мест, но не был распространен в каргопольской игрушке. У нее он получил пластическое и живописное воплощение, причем настолько точное и выразительное, что заставляло всех поверить в реальное существование таких Полканов. Бойкие, веселые Полканы Бабкиной пришли к людям, чтобы дарить им добро, радость и благополучие. Как и другие образы Бабкиной, они прежде всего правдивы и полны жизнелюбия.
стр. 69 Пластическая и живописная основа произведений УИ. Бабкиной по существу тоже едина с Дружиниными и сопоставима с тем, что есть у других каргопольских мастеров. Однако и здесь результат разный, потому что выбираются другие художественные средства.
Путь, выбранный Иваном Васильевичем Дружининым, – это усиление материального, пластического, скульптурной выразительности. Благодаря простоте, четкости силуэта, собранности геометризованных объемов, он добивается монументальности и внутренней экспрессии образа. Использование обварной техники или техники грунтовки известью, прекрасное чувство материала, знание его особенностей дают эффект подчеркнутой фактурности. Применение натуральных красителей, а в дальнейшем минимального количества фабричных красок только усиливали впечатление строгости и простоты образов. Этому способствовали и орнаментальные дополнения. У Дружининых они символические по своему характеру, связанные с древней крестьянской земледельческой культурой.
Вспоминая об Ульяне Ивановне Бабкиной, вместе с лучшими каргопольскими мастерами, вложившими так много своей души в замечательную традиционную глиняную игрушку, очень хотелось бы вспомнить и о человеке, который написал прекрасную книгу о каргопольской игрушке и ее создателях. Это Геннадий Петрович Дурасов, большой, настоящий знаток народной культуры и русской традиционной глиняной игрушки. Его книга была и остается до сих пор лучшей работой о каргопольском промысле.
// Рябининские чтения – 2015
Отв. ред. – доктор филологических наук Т.Г.Иванова
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2015. 596 с.
Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.
Читайте также: