Конструктор грабин и сталин
Обновлено: 07.05.2024
Эту статью могут комментировать только участники сообщества.
Вы можете вступить в сообщество одним кликом по кнопке справа.
Наверное каждый гражданин России знает имя выдающегося конструктора Грабина,но мало кто помнит имя конструктора Фёдора Петрова.
Федор Федорович Петров - выдающийся конструктор отечественного артиллерийского вооружения, инженер-генерал-лейтенант, доктор технических наук.
Масштаб его деятельности ставит его на одно место с Грабиным,а по результативности он даже опережал своего главного конкурента.
Он не оставил мемуаров,его имя сегодня мало кто помнит но то что он сделал для страны делает его одним из самых выдающихся деятелей периода войны.
Он начинал на Пермском машиностроительном заводе (Мотовилихе). Сначала работал мастером на крупном станочном участке механического цеха, затем - начальником отделения сборки артсистем.
С 1933 года - конструктор.
В феврале 1940-го командирован на Уралмашзавод для освоения производства созданной им гаубицы М-30
НАЧАЛО ПУТИ
Родился и вырос он в деревне Докторово Тульской области, где о профессии конструктора, наверное, и не слышали.
Отец его был деревенским кузнецом, и пока шла гражданская война, самый младший из пяти сыновей, Федор, помогал ему заниматься сельским хозяйством.
Некоторое время он работал поденным рабочим на строительстве железной дороги, потом - делопроизводителем в волостном Совете. Еще избирался членом волостного исполкома.
В 1924 г. Федора Федоровича призвали в Красную Армию, где ему довелось служить в Москве старшим писарем полка связи. Так что его армейская служба не была связана с артиллерией.
И все-таки именно служба в РККА сыграла главную роль в выборе жизненного пути выдающегося конструктора. Однажды произошел такой случай.
Теплым вечером на лесной поляне Федор Петров со своим приятелем-красноармейцем вполголоса распевал народные песни
Фёдор Петрович вспоминал:
"Хорошо пели песню «Ой, там за Дунаем», Я пел баритоном, а приятель тенором. Собрались нас послушать красноармейцы, подошли командиры и комиссар полка.
Из беседы со мной комиссар полка узнал, что я, по сути, малограмотный, но, как заметил командир полка, интересуюсь технической литературой. Комиссар посоветовал мне поступить на вечерний рабфак.
Вскоре по ходатайству военкома шеф полка - Сокольнический райком РКП(б) г. Москвы - направил меня на вечерний рабочий факультет при Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева."
Так у Федора Петрова появилась цель жизни - стать инженером. В то время это звание звучало очень весомо и гордо.
Но Петров сам для себя установил высочайшую планку: стать не просто инженером, а выпускником одного из самых престижных советских вузов, готовящего лучших в стране инженеров, - Московского высшего технического училища им. Баумана.
Но только конкурс среди абитуриентов в этом вузе был очень высокий, а знаний у Петрова - маловато. Это он и сам прекрасно понимал, но времени на углубленную подготовку к экзаменам в столь престижном вузе катастрофически не хватало.
И он принял очень жесткое решение - спать не более трех часов в сутки.
С тех пор каждый вечер просил дневального будить его в два чaca ночи.
Он так это описывал:
- Но ты же не встаешь, ругаешься!
- Все равно буди! Лей воду!
И дневальные по ночам лили на Петрова воду, тот вскакивал, брался за учебники. И уже через три месяца перевелся на второй курс рабфака, хотя раньше знания по ряду предметов, особенно по математике, у него были практически на нуле.
В 1927 г. его мечта наконец осуществилась - он стал студентом механического факультета МВТУ, будущим станкостроителем.
Кто знает, как в дальнейшем могла бы сложиться судьба Федора Петрова.
Возможно, стал бы выдающимся конструктором станков, но только в конце августа 1930 г. ему разъяснили, что страна нуждается в срочной подготовке инженеров для оборонной промышленности
И с этой целью создаются специальные военно-механические отделения при ряде вузов, в том числе при Ленинградском машиностроительном институте.
Петров дал свое согласие на перевод и через год успешно защитил диплом по орудийным лафетам.
Федору Федоровичу настолько не терпелось начать работу конструктором, что он даже не использовал положенный после окончания института отпуск - немедленно после распределения выехал в Пермь
Трудиться предстояло на старинном уральском пушечном заводе, который в то время назывался машиностроительным заводом им. Молотова
ДОРОГА НА УРАЛМАШ
На Мотовилихе Федора Федоровича огорчили - вместо КБ направили работать в цех начальником техбюро.
Вот тут-то молодой специалист и набил себе не только множество шишек, но и набрался хорошего опыта. Действительно, как работать, если на заводе не было системы допусков?
В чертежах на детали и сборки проставлялись только номинальные размеры!
Выручало мастерство слесарей-сборщиков, но о взаимозаменяемости деталей артиллерийских орудий и речи не было.
И вот в таких условиях Петров согласился на предложенную ему должность начальника механообработки деталей 152-мм мортиры, а потом и сборки этих орудий.
Очень уж ему хотелось разобраться в новейших идеях немецких конструкторов
Лицензию на производство мортир закупили через подставную фирму у знаменитого «Рейнметалла» (Германия).
И вскоре Федор Федорович на собственном горьком опыте убедился, что немецкая конструкторская артиллерийская школа далеко не безупречна - орудие оказалось явно недоработанным, первая же изготовленная мортира развалилась во время испытаний возкой на буксире.
Конструкторам Мотовилихи пришлось срочно вносить в чертежи орудия сотни изменений, и в результате производство оказалось дезорганизованным.
План выпуска мортир срывался, и виновным за это объявили, конечно же, начальника сборки этих изделий - Петрова.
И так ошельмовали, что даже сам он начал сомневаться: может ли из него, простого мужика, получиться настоящий инженер?
Тем не менее, несмотря на сомнения, работал изо всех сил, ночевал прямо в цехе, неделями не показываясь дома. И план по выпуску мортир оказался выполнен.
Вот тогда только молодого специалиста и перевели в конструкторы.
А у самого Петрова с того времени сложилось убеждение: для того, чтобы стать настоящим конструктором, сначала надо поработать непосредственно на производстве.
Тогда же у него сформировался особый стиль конструкторских разработок: предельная простота и надежность артсистем, унификация и стандартизация, технологичность в производстве.
Все эти принципы воплотились в великолепных орудиях, созданных на Мотовилихе по инициативе и под руководством Федора Федоровича Петрова.
Его орудия, совершенно разные по огневой мощи и боевому применению, имели общие лафеты и противооткатные устройства, что значительно облегчало их производство и снижало себестоимость.
Ф.Ф.Петров.1933 год.
ПРЕДВОЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Став в 1939 году главой КБ Петров развернул бурную деятельность по доработке и разработке новых моделей арт-систем
Результаты его предвоенной конструкторской деятельности (еще не очень опытного конструктора) просто фантастические.
До 1939 г. на вооружение Красной Армии были приняты четыре орудия, созданные под руководством Петрова и при его непосредственном участии.
Уже один только этот факт ставит Федора Федоровича в один ряд с самыми выдающимися конструкторами советской артиллерии.
Вот они, эти орудия.
Корпусная 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 - своеобразный символ советской артиллерии.
Изображение этого орудия раньше часто мелькало на почтовых марках, открытках, в кадрах кинохроники, фронтовики же ласково называли его Емелькой.
Еще один выдающийся проект Петрова - 122-мм корпусная пушка образца 1931/37 гг., заслужившая самые лестные отзывы в действующей армии.
Менее известны его 152-мм гаубица М-10 и 107-мм пушка М-60, так как выпускались они небольшими сериями.
А легкая дивизионная 122-мм гаубица М-30 (прозванная фронтовиками Матушкой) заслужила славу лучшего орудия такого класса второй мировой войны.
И именно благодаря этой гаубице Федор Петров оказался в 1940 г. на Уралмашзаводе, где осваивалось ее производство, а с октября 1942 г. - на созданном на базе артиллерийского производства УЗТМ Заводе № 9.
Это то что делал Петров еще до войны только став главой КБ.
Ф.Ф.Петров.1940 год.
ЗА ГОДЫ ВОЙНЫ
Уралмашзаводу здорово повезло, когда в 1940 г. на предприятие прибыла группа молодых, но уже достаточно опытных конструкторов с Мотовилихи.
И со временем один из них, Федор Петров, стал главным конструктором ОКБ-9, которое теперь носит его имя.
В годы Великой Отечественной войны под руководством Федора Федоровича было принято на вооружение 8 артиллерийских систем
А всего за годы войны под руководством Петрова было разработано 50 проектов пушек и гаубиц.
33 образца прошли испытания, 10 приняты на вооружение.
И все они являлись верхом совершенства, особенно тяжелая дивизионная 152-мм гаубица Д-1, пушки для танков и самоходок Д-5 и Д-10.
Широкая унификация и технологичность конструкторских разработок позволили организовать массовое производство артиллерийских заготовок в металлургических цехах Уралмашзавода.
В результате за годы войны Заводом № 9 было изготовлено 30 тыс. орудий.
ПЕТРОВ И ГРАБИН
Между двумя выдающимися конструкторами шла постоянная конкуренция,начавшаеся с того как Петров и Грабин почти одноверменно возглавили КБ.
Конструктор Грабин автор самой массовой пушки ЗИС-3,безусловно выдающийся конструктор,но в отстальном он часто уступал Петрову.
Петров был моложе Грабина и имел меньше практического и упрвленческого опыта--но с достоинством принял вызов.
Первое серьёзное столкновение было связано с пушкой 122-мм калибра.
В сентябре 1937 года отдельная конструкторская группа Мотовилихинского завода под руководством Ф. Ф. Петрова получила задание на разработку такого орудия.
Их проект имел заводской индекс М-30.
Практически одновременно, в октябре 1937 года, по собственной инициативе, но с позволения ГАУ, за эту же работу взялось КБ завода № 92 ,где главный конструктор был В.Грабин
Грабинская пушка получила индекс Ф-25.
Проект гаубицы М-30 поступил в ГАУ 20 декабря 1937 года. Проект гаубицы Ф-25 поступил в ГАУ 25 февраля 1938 года.
Обе пушки прошли испытания в несколько стадий.
Гаубица Ф-25 успешно прошла заводские испытания, но на полигонные испытания не поступила, поскольку 23 марта 1939 года ГАУ постановило:
"122-мм гаубица Ф-25, разработанная заводом № 92 в инициативном порядке, для ГАУ в настоящее время интереса не представляет, так как уже закончены полигонные и войсковые испытания гаубицы М-30, более мощной, чем Ф-25."
М-30 превосходила Ф-25 по отсутствию дульного тормоза,использовании отработанных узлов и тем что её можно было модернизировать в отличие от Ф-25.
М-30.1938 год.
Солдаты 84-й пехотной дивизии США осматривают брошенную немцами 122-мм гаубицу М-30 советского производства в Бенсхайме (Bensheim). По немецкой классификации трофейная гаубица имела обозначение s.F.H.396(r).
Враг по достоинству оценил орудие.
29 сентября 1939 года М-30 была принята на вооружение под официальным наименованием 122-мм дивизионная гаубица обр. 1938 г.
Это была первая победа Петрова над Грабиным,за это по личному указанию Сталина он был награждён орденом Ленина.
ИСТОРИЯ М-60
Петров опередил Грабина и в производстве 107-мм орудий.
Когда осенью 1938 года было принято решение создавать новые 107-м орудия КБ завода № 172 под руководством Ф. Ф. Петрова начало проектирование 107-мм пушек.
Пушка разрабатывалась сразу в нескольких вариантах, получивших индексы М-25, М-45 и М-60.
В итоге после разработок решили остановится на М-60.
Опытные образцы М-60 были построены в сжатые сроки, уже 13 декабря 1939 года после прохождения заводских испытаний они были доставлены на полигон.
Полигонные испытания, закончившиеся 23 апреля 1940 года, выявили ряд недоработок системы,после их устранения орудие с 11 по 25 октября 1940 года успешно прошло войсковые испытания и было принято на вооружение РККА под официальным названием
«107-мм универсальная дивизионная пушка большой мощности обр. 1940 г.».
Орудие было запущено в серийное производство на заводе № 352 в Новочеркасске.
М-60
В 1940 году этим заводом было выпущено 25 орудий, в 1941 году — 101 орудие. В 1941 году М-60 выпускалась также на пермском заводе № 172, всего было сдано 11 орудий.
Казалось бы у РККА есть самая мощная пушка но. начальник ГАУ Г.Кулик проводя вредительскую политику добился исключения орудия из производства.
Только потом стала ясна вся вредительская сущность этого приказа.Производство хотели восстановить,но было поздно.
ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД
В послевоенное время КБ Ф.И.Петрова стало основным в создании артилерийских систем.
Самое мощное в стране Центральное артиллерийское конструктор-кое бюро (ЦАКБ) во главе генерал-полковником В. Г. Грабиным в послевоенное время оказалось не в состоянии конкурировать с КБ Ф.И.Петрова.
ЦАКБ поставило на вооружение вплоть до своего закрытия в 1959 г. только одно орудие 57-мм зенитную пушку С-60.
Это при том что Грабин сосредоточил в этом КБ лучшие конструкторские силы страны и имел приоритет в гос-финансировании.
А КБ Ф.И.Петрова стало основным в стране.
Под руководством Ф.Ф. Петрова разрабатывались новые образцы артиллерийских орудий и ракет.
Еще два десятка образцов орудий Петрова были приняты на вооружение Советской Армии уже после войны.
Среди них такие замечательные изделия, как буксируемые и самодвижущиеся пушки Д-44, Д-48, СД-44, СД-57, Д-74, пушка-гаубица Д-20, гаубица Д-30.
Были разработаны орудия 2А31 и 2АЗЗ для самоходных гаубиц 2С1 и 2СЗ («Гвоздики» и «Акации»).
Д-44
Д-74
ОКБ-9 под руководством Ф.Ф. Петрова стало после войны единственным в СССР разработчиком пушек для всех массовых отечественных танков.
По его документации танковые пушки изготавливались, кроме Завода № 9 и Уралмашзавода, также на Мотовилихинских заводах, на Горьковском машиностроительном заводе и на волгоградском заводе «Баррикады».
По своим тактико-техническим данным, надежности и живучести, простоте устройства и удобству эксплуатации все орудия, созданные под руководством Петрова, отвечали требованиям времени и превосходили зарубежные налоги.
Ф.Ф.Петров.1970 год.
В чем же секрет успехов Федора Федоровича Петрова? Сам он однажды сказал об этом так:
"В одном из журналов написали, будто во мне есть некая искра Божья. Если бы я этот текст прочитал в рукописи, убрал бы. Уж очень часто особо выделяют, будто для творчества необходим врожденный талант.
Сделал человек хорошую пушку - так это ему, мол, предназначено. Написал умную книгу - это чуть ли не от Бога. А я бы на первое место выдвигал всегда способность работать. Талант без трудолюбия во сто крат хуже, чем трудолюбие без таланта."
Да, что касается работоспособности, то у Петрова она била через край, он был самым настоящим трудоголиком.
Но все-таки, по мнению его коллег, у главного конструктора было еще и фантастическое чутье, как именно проектировать артиллерийскую систему в соответствии с требованиями заказчика.
Дело том, что во времена расцвета творчества Федора Федоровича не было еще изощренных методик расчетов, не было и ЭВМ, они появились только в середине 1950-х гг.
Тогда многое решалось интуицией конструкторов, а она у Федора Федоровича была феноменальной.
Так считает нынешний генеральный конструктор Завода № 9 Валерий Наседкин:
"Нередко идеи Федора Федоровича значительно опережали время. Причем на многих направлениях: от легких артсистем до тяжелого орудия Д-80, калибра 535 мм.
Вес боевой части снаряда к нему составлял 420 кг, а дальность стрельбы - до 65 км! К сожалению, этот проект, созданный в 60-е гг. прошлого столетия, так и не был реализован.
Только сейчас мы подошли вплотную к воплощению этой идеи - в металле, уже существует наша дальнобойная гаубица М-390, самая мощная в мире в этом классе изделий.
Ее калибр 155 мм, она может стрелять на дальность до 50-60 км.
А вообще-то многие артсистемы, принятые на вооружение Советской Армии в 70-80-е гг., были разработаны в ОКБ-9 значительно раньше, но остались в то время невостребованными, поскольку опережали свое время.
Это относится к орудиям с безгильзовым заряжанием для самоходных гаубиц «Гиацинт», «Гвоздика», «Акация», аналоги которых сейчас находятся на вооружении многих стран мира.
Когда бывает свободное время, я изучаю проекты, созданные ранее, в том числе под руководством Петрова.
Есть мечта описать все над чем ранее работали наши конструкторы. А их наследие колоссально, более 400 проектов, из них на вооружение приняты 43. До сих пор еще многие перспективные задумки ОКБ-9 не реализованы!"
Действительно,ещё сотни проектов каждый из которых мог быть шедевром не был воплощен в жизнь,но то что было сделано защитило страну в трудные годы.
Вот таких людей создавало то великое время.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Фёдор Иванович Петров был лучшим советским конструктором артиллерийских систем.
Он имея ограниченные ресурсы,ограниченый опыт и небольшой коллектив сумел ещё до войны стать одним из ведущих конструкторов.
В послевоенное время КБ Ф.И.Петрова стало основным в СССР по разработке артиллерийских систем.
Таким он был советский конструктор Фёдор Фёлорович Петров.
В 1941–1944 годах Ленинград был спасен от полного разрушения германской тяжелой артиллерией сотнями тяжелых и сверхтяжелых орудий Балтийского флота – кораблей, фортов Кронштадта, железнодорожной артиллерии и пушек морского полигона. Сухопутных же орудий большой мощности не было ни под Ленинградом, ни под Севастополем.
Гаубица С-73
В паре с пушкой С-72 она входила в дуплекс особой мощности, разработанный Василием Грабиным в 1946–1948 годах. Ни одно наше артиллерийское КБ не могло создать ничего подобного.
Триплекс и дуплекс
Иосиф Виссарионович умел учиться на своих ошибках. Сразу же после падения Севастополя Сталин назначает начальником Центрального артиллерийского КБ (ЦАКБ) самого талантливого советского конструктора артиллерийских систем генерал-лейтенанта Василия Гавриловича Грабина и поручает ему разработку принципиально новых систем вооружения для сухопутных войск, флота и авиации.
В частности, Грабину было приказано создать две уникальные системы сверхмощных орудий – триплекс и дуплекс. Триплекс должен был состоять из 180-мм дальнобойной пушки, 210-мм гаубицы и 280-мм мортиры, которые позже получили индекс С-23, С-33 и С-43 (Буква «С» означала «Сталин»). Триплексом комплекс назвали потому, что все три системы должны были иметь разные стволы, но одинаковые лафеты и дополнительное оборудование. Аналогичная система дуплекс (210-мм пушка С-72 и 305-мм гаубица С-73) также должны были иметь единый лафет.
Пушка С-23
В систему орудий С-23 наряду с 180-мм пушкой входили 210-мм гаубица С-23-I, 203-мм пушка-гаубица С-23-IV и 280-мм мортира С-23-II.
Мобильные мастодонты
Впервые для установки системы особой мощности не нужно было рыть большой котлован для большого металлического основания. Все орудия перевозились на колесном ходу с небывалой для того времени скоростью – до 35 км/ч. Время перехода из боевого в походное положение у триплекса составляло 30 минут, у дуплекса – 2 часа (у аналогичных зарубежных систем – от 6 до 24 часов). Стрельба производилась с грунта без проведения сложных инженерных работ.
Стволы орудий имели высокую баллистику при сравнительно малом весе – это достигалось за счет особого способа скрепления внутренних труб и кожухов. Наиболее интересны противооткатные устройства, состоявшие из гидравлических компрессоров, накатников и оригинальной конструкции сошников. Лучшие в мире пушки такого класса – немецкие и чешские – имели очень сложную систему двойного отката. Грабин же ухитрился воспроизвести обычную схему, как у полевых пушек.
Вес триплекса как в боевом, так и в походном положении составлял 19–20 тонн, а более массивные орудия дуплекса в походном положении разбирались на три части весом по 23–24 тонн каждая.
Казалось, все идет прекрасно, и в середине 1950-х годов Советская армия должна была получить первые серии орудий триплекса и дуплекса. Но тут вмешался так называемый человеческий фактор. Своими успехами в разработке орудий Грабин еще в ходе войны нажил себе непримиримых врагов-конкурентов.
Грабинские орудия типа С-23, С-72 и С-73 превосходили по баллистическим характеристикам все германские и союзные орудия, и были мобильнее их. Тем не менее, они не были приняты на вооружение.
Могущественные враги
Этими врагами были конструкторы-артиллеристы Иванов и Петров, а главное – нарком вооружений Дмитрий Устинов. Наконец, в конце 1940-х годов в числе недоброжелателей Грабина оказался и сам Берия, который считал, что артиллерия уже отжила свое. Здесь мы говорим не о Берия – чекисте, а о Берия – руководителе атомного проекта и кураторе работ над баллистическими, зенитными и крылатыми ракетами.
Конечно, потребовать у Сталина закрыть ЦНИИ-58 (переименованное ЦАКБ) или тем более арестовать его руководителя не могли ни Устинов, ни Берия. Но саботировали работу над орудиями триплекса и дуплекса они великолепно. Для Грабина наступила черная полоса.
В большинстве стран мира для орудий большой мощности было принято картузное заряжание (метательный заряд помещался в тряпочной оболочке). Лишь германские конструкторы с начала ХХ века шли по другому пути и применяли раздельно-гильзовое заряжение (заряд помещался в металлическую гильзу).
Картузное заряжание имело много недостатков: сложный процесс заряжания и хранения боеприпасов, серьезные проблемы с обтюрацией пороховых газов. Во время Ютландского боя британские линейные крейсеры один за другим взлетали на воздух из-за возгорания тряпочных картузов, в то время как на германских кораблях, получавших аналогичные повреждения, заряды в гильзах упорно не желали воспламеняться. В Великую Отечественную войну свыше 95% отечественных орудий и 100% германских (кроме трофейных) имели гильзовое заряжание.
Единственным преимуществом картузного заряжания оставался небольшой выигрыш в стоимости выстрела. Именно этим не преминули воспользоваться недруги Грабина (естественно, он создал системы триплекс и дуплекс с гильзовым заряжанием). Они развернули кампанию против конструктора: мол, не ценит народные деньги.
Ранее в подобных случаях волевой Василий Гаврилович шел лично к Сталину и доказывал свою правоту. Но тут он уступил и согласился переделать свои системы под картузы. На деле это обернулось тремя годами потерянного времени – пришлось вносить изменения в конструкцию стволов орудий, изготавливать их заново и вновь проводить заводские, полигонные, а затем и войсковые испытания.
Как ни спешил Грабин, к штурму Кенигсберга и Берлина суперорудия не поспели – собранные на заводе «Баррикады» три системы триплекса поступили на полигонные испытания только в 1949 году, а 305-миллиметровая гаубица С-73 – только в начале 1953 года.
Украшение парадов
Только в конце 1950 года первое картузное орудие – 180-мм пушка С-23 – прошла заводские испытания на Ржевке, июле 1951 года сделала 155 выстрелов в Туркестанском ВО, а в январе-феврале 1952-го – 70 выстрелов в районе станции Ага Забайкальской железной дороги.
К этому времени ЦНИИ-58 завершил технические проекты 210-мм гаубицы С-33 и 280-мм мортиры С-43 картузного заряжания, и заводу №221 («Баррикады») была заказана опытная серия из семи пушек С-23 и опытные образцы 210-мм гаубицы С-33 и 280-мм мортиры С-43.
К концу 1955 года орудия прибыли из Сталинграда в Москву – как раз к началу знаменитого хрущевского гонения на артиллерию. Было решено гаубицы С-33 и мортиру С-43 на вооружение не принимать, а выпущенные 180-мм пушки С-23 оставить на вооружении, но впредь не производить. Несколько раз пушки С-23 проходили на парадах по Красной площади, вызывая восхищение москвичей и удивление западных военных атташе.
Еще более трагично сложилась судьба дуплекса. С 26 мая 1956 года по 13 мая 1957 года на полигоне Ржевка проходила испытания 305-мм гаубица С-73 с картузным заряжанием. Судя по отчету, гаубица стреляла отлично, но руководство полигона было настроено к ней крайне недоброжелательно. Не найдя ни одного недостатка в ходе испытаний, начальник полигона генерал-майор Бульба придрался к низкой проходимости крана АК-20, без которого невозможно перевооружение системы, и постановил «качающуюся часть гаубицы наложить на артсамоход типа объекта 271».
В итоге работы пришлось прекратить. Только после огромных и неоправданных потерь в финскую войну у нас приступили к работам над буксируемой разборной 450-мм гаубицей Бр-23, но завершить их помешала война.
Аналогична и судьба самого «объекта 271». Артсамоход, созданный под 406-мм пушку СМ-54, был чудовищным монстром, который не мог пройти через обычные мосты или под линиями электропередач, не вписывался в улицы городов, туннели под мостами, не мог перевозиться на железнодорожной платформе. По этим причинам он так и не был принят на вооружение.
В случае «выхода из строя крана АК-20» можно было в состав батареи С-73 ввести один, два или даже четыре запасных крана. Если плоха проходимость крана, то его элементарно можно поставить на шасси арттягача или танка. А вот если выйдет из строя двигатель артсамохода, что делать с монстром?
Как мог генерал-майор технической службы не понять, что С-73 – это не полковая и не дивизионная пушка, обязанная сопровождать наступающую пехоту, а штучное орудие! Пятьдесят 305-мм гаубиц могли за пару недель обратить в руины все ДОТы линии Маннергейма. Красная армия нуждалась как минимум в 100 таких орудиях.
Тем не менее Грабину пришлось вновь уступить генералам из ГАУ и заняться гигантскими самоходными артиллерийскими установками. На базе С-72, С-73 и С-90 в 1954–1955 годах в ЦНИИ-58 был разработан «Большой триплекс» – 210-мм пушка С-110А; 280-мм пушка-гаубица С-111А и 305-мм гаубица на едином самоходном лафете. Технический проект был направлен в Министерство оборонной промышленности 31 декабря 1955 года. Тут и подоспело постановление Хрущева о прекращении работ над тяжелой артиллерией.
К 1940-м СССР остался без 305-мм гаубиц из-за ошибки Тухачевского, потребовавшего переделать буксируемый дуплекс Б-23 в самоходные установки СУ-7. Через 7 лет работы пришлось прекратить – 106-тонный самоход не держали мосты.
Супероружие локальных войн
Формально Хрущев был прав – куда самым мощным орудиям Грабина против 50-мегатонной водородной бомбы и межконтинентальной ракеты Р-7! Но именно огромное разрушительное действие водородной бомбы исключило возможность ее применения.
Зато в локальных войнах второй половины ХХ века роль тяжелой артиллерии намного возросла по сравнению с войнами 1930-х годов и Второй мировой. В таких конфликтах, как, например, на Синайском полуострове, в Ливане, во время артиллерийских дуэлей между Северным и Южным Вьетнамом; в ходе «первой социалистической войны» между КНР и ДРВ, тяжелая артиллерия была единственным применяемым видом оружия.
В ходе локальных конфликтов пушки советского производства оказывались под огнем американских орудий, находившихся вне досягаемости их огня. По указанию ЦК КПСС на заводе «Баррикады» срочно приступили к восстановлению производства С-23. Сделать это было весьма непросто, поскольку значительная часть документации и технического оборудования была утеряна. Тем не менее коллектив завода успешно справился с поставленной задачей, и к 1971 году было изготовлено двенадцать 180-мм пушек С-23. К ним был разработан и запущен в серию активно-реактивный снаряд ОФ23 с дальностью 43,8 км.
Это были последние пушки великого артиллерийского конструктора Василия Грабина.
О книге "Оружие Победы" и ее авторе
Автор этой книги, известный советский конструктор артиллерийских систем Василий Гаврилович Грабин — генерал-полковник технических войск, доктор технических наук, профессор, Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (он был удостоен ее в 1941, 1943, 1946 и 1950 годах), кавалер четырех орденов Ленина и других высоких правительственных наград.
"Известный" — неточное слово. Если говорить о широкой популярности, правильнее сказать — неизвестный. Как были неизвестны С. П. Королев и создатель легендарного танка Т-34 А. А. Морозов. Как были до поры неизвестны имена многих инженеров и ученых, работавших на Победу. В обстановке строжайшей секретности проходили и их рабочие будни, и их праздники.
Из 140 тысяч полевых орудий, которыми воевали наши солдаты во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были сделаны на заводе, которым в качестве Главного конструктора руководил В. Г. Грабин (в книге этот завод назван Приволжским), а еще 30 тысяч были изготовлены по проектам Грабина на других заводах страны. Имя В. Г. Грабина мало кто знал, но все знали знаменитую дивизионную пушку ЗИС-3, вобравшую в себя все достоинства прославленной русской "трехдюймовки" и многократно умножившую их, оцененную [4] высшими мировыми авторитетами как шедевр конструкторской мысли. Пушки эти до сего дня стоят на мемориальных постаментах на полях крупнейших сражений — как памятник русскому оружию. Так оценил их народ. Грабинскими пушками были вооружены "тридцатьчетверки" и тяжелые танки "КВ", грабинские 100-миллиметровые "зверобои" встали неодолимой преградой на пути фашистских "тигров" и "пантер", грабинские "САУ" помогали атакующей нашей пехоте подавлять огонь вражеских дотов.
Обычно в мемуарах читатель ищет подробности жизни знаменитых людей, живые детали, позволяющие полно и живо воссоздать образ времени. Эта книга иная. В. Г. Грабин описывает не историю своей жизни, он пишет то, что можно бы назвать биографией его дела. Насколько полно прослежены этапы рождения почти каждой из пушек, настолько же скуп автор в отношении даже крутых поворотов своей жизни. Для В. Р. Грабина событием было принятие его пушки на вооружение, а не награждение его самого высшей премией. Поэтому и пришлось начать эти страницы энциклопедической справкой, официальным перечислением его титулов и званий.
Как и для большинства читателей, далеких от специальных проблем вооружения и детально не вникавших в историю Великой Отечественной войны, фамилия "Грабин" ничего мне не говорила до одного из холодных ранневесенних вечеров 1972 года, когда на моем пороге возник залепленный мокрым снегом молодой майор с черными петлицами и поставил на пол два тяжелённых пакета со словами: "Приказано передать". Такой тяжелой могла быть только бумага. Так и оказалось: в свертках было два десятка папок с плотным машинописным текстом. Я внутренне ужаснулся: это же не меньше недели читать! Но отступать было некуда. Накануне в телефонном разговоре с моим старшим коллегой по писательскому цеху М. Д. Михалевым (он тогда заведовал отделом очерка в журнале "Октябрь") я дал согласие взглянуть на материалы с тем, чтобы — если это меня заинтересует — принять участие в их литературной обработке. Сам М. Д. Михалев занимался этой работой уже с год и чувствовал, что в одиночку не справится. Майор, козырнув, исчез в темноте. Я перетащил пакеты поближе к столу и раскрыл первую папку. На титульном листе стояло: В. Г. Грабин.
Читал я ровно неделю. Не отрываясь — как увлекательнейший детектив. Отложив все дела и отключив телефон. Собственно, никакие это были не мемуары. Правильнее сказать: технический [5] отчет. Со всеми внешними признаками этого канцелярского жанра. Но отчет — о всей своей жизни. А поскольку для В. Г. Грабина, как и для многих его сверстников, юность которых была осияна молодой идеологией Октября, дело было главным, а порой и просто единственным содержанием жизни, отчет Грабина о своей жизни стал отчетом о своем деле.
Среди талантов Василия Гавриловича не было литературного дара, но он обладал даром иным, редчайшим, который роднит его с Львом Толстым. Я бы назвал это — точечная память. Память его была феноменальной, он помнил в мельчайших подробностях все — в ходе работы наши с М. Д. Михалевым архивные изыскания неизменно подтверждали его правоту. Но мало того, что он помнил все, что происходило. Самое поразительное, что он помнил все, что тогда чувствовал, последующие впечатления не стирали и не искажали того, что он переживал в каждый конкретный момент своей почти сорокалетней деятельности. Когда-то где-то какой-то мелкий военный чиновник помешал (чаще пытался помешать) работе над очередной пушкой. И хотя чуть раньше или чуть позже этот чиновник был переубежден или просто отступил, отстранился, был смят, убран с пути ходом самого дела, Грабин словно бы возвращается в тот день, и вся ненависть к чинуше, все отчаяние ложатся на бумагу, он снова спорит со своим давно побежденным оппонентом так, как спорил тогда, и приводит доказательства своей, а не его правоты, не упуская ни малейшей мелочи: "Во-первых. в-третьих. в-пятых. И наконец, в-сто тридцать вторых. "
В. Г. Грабин писал отчет о своей жизни. И возможность не просто узнать итог, а проследить процесс сообщает книге В. Г. Грабина особую динамичность, а также дополнительную и довольно редкую для мемуарной литературы ценность.
Еще через несколько дней я приехал в подмосковную Валентиновку и долго ходил по раскисшим от весеннего половодья улочкам, отыскивая дом, где жил В. Г. Грабин. Возле калитки с нужным мне номером стояли два потрепанных мужичка и безуспешно давили кнопку звонка. У ног их стояла молочная фляга с какой-то то ли олифой, то ли краской, которую они жаждали как можно скорей продать за любую цену, кратную стоимости бутылки. Наконец, не на звонок, а на стук калитка открылась, выглянул какой-то человек, одетый так, как одеваются все жители подмосковных поселков для работы на улице, в самый что ни на есть затрапез: какой-то ватник, опорки,— вопросительно глянул на посетителей: что надо? [6]
— Слышь, батя, позови-ка генерала, дело есть! — оживился один из них.
Человек мельком глянул на флягу и недружелюбно буркнул:
— Нет генерала дома.
И когда они, чертыхаясь, потащили свою флягу к другой калитке, перевел взгляд на меня. Я назвался и объяснил цель своего приезда. Человек посторонился, пропуская меня:
— Проходите. Я Грабин.
В глубине просторного, но совсем не генеральских размеров участка стоял небольшой двухэтажный дом, опоясанный верандой, тоже ничем не напоминающий генеральские хоромы. Позже, во время работы над книгой, я часто бывал в этом доме, и всякий раз он поражал меня какой-то своей странностью. В нем было довольно много комнат, шесть или семь, но все они были маленькие и проходные, а по центру дома шла лестница, дымоход и то, что называется инженерными коммуникациями. Однажды я спросил у Анны Павловны, жены Василия Гавриловича, кто строил этот дом.
— Сам Василий Гаврилович,— ответила она.— Сам проектировал и следил за постройкой, он очень его любил.
И все стало понятно, дом был похож на пушку: в центре ствол, а все остальное вокруг.
Через два года работа над рукописью была закончена, весной 1974 года из типографии пришла верстка, на титуле которой стояло: Политиздат, 1974. Еще через год набор был рассыпан и книга перестала существовать.
Как бы перестала существовать.
Но все же существовала. Все же "рукописи не горят".
По традиции предисловия к мемуарам крупных государственных деятелей пишут другие крупные государственные деятели, своим авторитетом как бы свидетельствуя о подлинности заслуг автора, значительности его вклада в науку, культуру или экономику страны. В. Г. Грабин был несомненно крупным государственным деятелем и в этом своем качестве заслуживает, бесспорно, предисловия, написанного (или хотя бы подписанного) человеком, титулованным куда как солиднее, чем скромное "член Союза писателей", и к тому же выступающим в совсем уж скромнейшей роли литобработчика или литзаписчика. Думаю, что "Оружие победы" привлечет внимание авторитетных авторов, которые отметят не только вклад В. Г. Грабина в общую победу нашего народа над фашизмом, но и его роль как крупнейшего организатора промышленного производства, который [7] (вновь обращаюсь к Большой Советской Энциклопедии) "разработал и применил методы скоростного проектирования арт. систем с одновременным проектированием технологич. процесса, что позволило организовать в короткие сроки массовое произ-во новых образцов орудий для обеспечения Сов. Армии в Великой Отечеств, войне". Попросту говоря: КБ Грабина создавало танковую пушку за 77 дней после получения заказа, причем создавало не опытный образец, а серийный, валовый. Не останется, надеюсь, без внимания и не столь материальная, но не менее важная сторона деятельности В. Г. Грабина, утверждавшая не на словах, а в насущнейшем деле такое подзабытое понятие, как честь советского инженера.
Но ни один, самый авторитетный и высокотитулованный, автор не сможет объяснить в предисловии то, без чего книга сегодня не может выйти к читателю: ее пятнадцатилетнего несуществования, ее насильственной выключенности из духовной жизни страны. Сделать попытку объяснить это может человек, который непосредственно участвовал в этом процессе "неиздания". Даже Василий Гаврилович не смог бы этого сделать, даже если бы дожил до сегодняшнего дня: незадолго до окончания работы над книгой он перенес тяжелый инсульт, и мы старались не посвящать его в мелкие и порой тяжело унизительные перипетии борьбы, продолжавшейся больше года и закончившейся поражением. Это мог бы сделать Михаил Дмитриевич Михалев, но и он не дожил до выхода книги.
Так почему же это случилось? Почему книга, в которой каждая страница убеждает в огромных возможностях советских инженеров и рабочих, почему эта книга не вышла тогда, когда она могла произвести пусть не решающую, но хоть небольшую подвижку в душевном настрое общества?
Очень сильно сокращенный журнальный вариант книги, а правильнее сказать — отрывки, был опубликован в журнале "Октябрь", и это немедленно вызвало первую волну недовольства. Она была вполне персонифицированной: нашлись обиженные. И хотя речь в журнальной публикации шла в основном о тридцатых годах, протесты пошли "с верхов" Люди, которые оказывали сопротивление В. Г. Грабину в те годы, к началу 70-х занимали уже весьма значительные посты, вплоть до главных маршалов родов войск, и, как говорится, по-человечески их можно понять: кому же приятно, когда ему напоминают о его заблуждениях, тем более что это были не личные заблуждения, а заблуждения господствующей военной [8] (артиллерийской в данном случае) доктрины, которую они, по долгу службы, не могли не разделять. Даже песня была: "Броня крепка, и танки наши быстры". Как же можно было не одернуть никому не известного, в малых чинах, молодого конструктора, дерзающего утверждать, что "танк — это лишь повозка для пушки"!
Начались доработки. Нужно сказать, на них Василий Гаврилович шел легко: у него и в мыслях не было сводить с кем-то счеты, тем более что все счеты свела война. Казалось, все претензии были удовлетворены, а рукопись встречала все более и более упорное противодействие. Кому-то книга мешала. В поддержку книги вступили крупные силы, были написаны и подписаны предисловия, одно имя авторов которых могло бы, казалось, разрешить все проблемы. Не разрешало. Уже тогда можно было понять, что книге "Оружие победы" противостоит не кто-то, а что-то. Но это стало ясно только теперь, когда, оглядываясь назад, мы видим общие тенденции времени. Тогда же, ощущая эти тенденции на себе, на своем деле, каждый считал это личным как бы невезением и относил за счет конкретных людей.
Главным же было то, что Грабин не врал. Ни в единой запятой. Он мог ошибаться в своих оценках, не боялся сказать о своих ошибках, но подлаживаться под чужую волю он не мог. И когда из всех туманностей и недоговоренностей стало ясно, что от него требуют не частных уточнений и смягчений излишне резких формулировок, а требуют лжи, он сказал: "Нет". И объяснил: "Я писал мои воспоминания не для денег и славы. Я писал, чтобы сохранить наш общий опыт для будущего. Моя работа сделана, она будет храниться в Центральном архиве Министерства обороны и ждать своего часа". И на все повторные предложения о доработке повторял: "Нет". А в одном из разговоров в те тяжелые для всех нас времена произнес еще одну фразу, поразив и меня, молодого тогда литератора, и М. Д. Михалева, литератора немолодого и с куда большим, чем у меня, опытом, пронзительнейшим пониманием самой сути происходящего: "Поверьте мне, будет так: они заставят нас дорабатывать рукопись еще три года и все равно не издадут книгу. А если издадут, то в таком виде, что нам будет стыдно".
Так, скорее всего, и было бы.
Сегодня книга воспоминаний Василия Гавриловича Грабина приходит к читателю в первом варианте, на котором он поставил свою подпись.
Рукописи не горят. [9]
А честь в конечном итоге оказывается сильней бесчестья. В какие бы высокие слова и титулы оно ни рядилось.
Это — последний урок В. Г. Грабина.
И еще об одном необходимо предуведомить читателя.
В. Г. Грабин, как я уже упоминал, был человеком, высоко одержимым своим делом. И единственно с точки зрения своего дела оценивал людей. Бесспорно, он много знал, но долгом своим счел писать лишь то, что относится к избранной теме. Поэтому его оценки людей, намеренно лишенные эмоциональности, есть оценки профессиональные. И только. В. Г. Грабин высоко ценил талант Тухачевского, но всегда осуждал его за то, что по его приказу были временно свернуты конструкторские работы по ствольной артиллерии в пользу захватившей Тухачевского идеи динамореактивной артиллерии. Острые столкновения у Грабина были с начальником Автобронетанкового управления РККА Д. Г. Павловым, также расстрелянным, но и они носили сугубо профессиональный характер.
Речь в книге идет в основном о 30-х годах и начале войны — времени, как известно, трагически сложном, омраченном массовыми репрессиями, которые не обошли стороной и ту среду военных инженеров-конструкторов, к которой принадлежал В. Г. Грабин. Обвинения во вредительстве могли обрушиться на человека за чисто профессиональную неудачу, даже за упорство в отстаивании своего взгляда по любой из проблем совершенствования вооружений. Василий Гаврилович рассказывал, что по меньшей мере четыре раза он был близок к тому, чтобы разделить судьбу видных деятелей оборонной промышленности, навсегда или — что было гораздо реже — временно (как Б. Л. Ванников) исчезнувших в сталинских лагерях.
В. Г. Грабин не рассказывает в своей книге о судьбе людей, которые подвергались незаконным репрессиям (поэтому в ряде случаев в текст введены пояснения от редактора), об обстоятельствах их арестов и дальнейшей участи. Тому две причины. Первую я уже упоминал: он писал биографию своего дела и намеренно оставлял за рамками книги все, что не относилось непосредственно к теме. Второе соображение более общее. К своей работе над книгой В. Г. Грабин приступил в начале 60-х годов, когда в расцвете творческих сил (ему только-только исполнилось 60 лет) был отстранен от руководства научно-исследовательским институтом из-за несогласия со взглядами руководства на перспективы развития артиллерии и присущего Грабину непоколебимого упорства в отстаивании своих взглядов. В то время появлялось довольно много мемуарной литературы, [10] где тема репрессий времен культа личности освещалась достаточно подробно, и это давало В. Г Грабину основания сосредоточиться на своем деле Сегодня, когда насильственно прерванный процесс освещения истории советского общества получил новый мощный импульс, позиция В. Г. Грабина вновь обрела реальную политическую и нравственную обоснованность.
В свете нынешнего обостренного интереса к кровавым временам культа Сталина требует оговорки и эта тема. Практически все пушки Грабина проходили, а вернее — проламывались в жизнь, как правило, вопреки воле тогдашнего артиллерийского руководства, а многие — после личного вмешательства Сталина. Но Сталин весьма слабо разбирался в современном артиллерийском вооружении, и это вызывало порой резкие столкновения между ним и Грабиным. Эти эпизоды описаны в книге, „и они должны быть восприняты в контексте всех наших знаний о тех временах: это не попытки возвеличения Сталина, как и не попытки его низвержения, это крупицы исторической мозаики, которыми в сознании читателя восполнится картина нашего прошлого. Да, В. Г. Грабин — человек своего времени. Этим и вызваны оценки, которые он дает в книге некоторым государственным деятелям, роль которых в нашей истории и общественном сознании сегодня определена четко и недвусмысленно.
А теперь я оставляю читателя наедине с этой книгой, которая не сулит легкого чтения, но дает обильную пищу пытливому и взыскательному уму.
С учительницей русского языка и литературы Ольгой Ключниковой мы общаемся в просторной квартире одной из многоэтажек в самом центре Краснодара. На столе разложены газетные вырезки и бесчисленные ответы из мэрии, администрации президента, даже Министерства обороны. © По теме: Сделано русскими. Пушка Грабина
Тут же — черно-белые семейные снимки с выдающимся советским конструктором, четырежды лауреатом Сталинской премии, Героем Социалистического Труда, четырежды награжденным Орденом Ленина Василием Грабиным, родным дядей Ольги Сергеевны. Пенсионерка добивается, чтобы власти Краснодара выполнили постановление Президиума Верховного Совета РСФСР за 1984 год, предписывающее установить бюст на родине конструктора. Но все это время чиновники разводят руками: в бюджете есть средства на другие памятники, но никак не создателю оружия Победы.
«Спокойно заканчивайте начатое дело»
– Дядя Вася вырос в простой землянке, потому что дедушка был очень бедным, а детей много — десять душ, но не все выжили. Если бы казаком был, уже десять памятников на Кубани поставили, а так как он простой батрак, не могу добиться, — поставленным учительским голосом рассказывает Ольга Ключникова. Почти 50 лет она преподает в школе русский язык и литературу, ведет уроки и сегодня.
Будущий конструктор, родившийся в 1899 году, подростком нанялся работать на почту. Однажды, возвращаясь со службы, он увидел, как на екатеринодарской (до 1920 года Краснодар назывался Екатеринодаром) Соборной площади стреляли из четырех 76-миллимитровых пушек по отступавшим за реку Кубань белогвардейцам. Командир следил за отступающими с колокольни и по телефону уточнял координаты для наводки орудия. Так Василий Грабин впервые столкнулся с артиллерией. А до этого были яркие рассказы отца, служившего старшим фейерверкером в царской армии. Мощь и сила орудий, способных без промаху бить по невидимой с земли цели, поразила юношу.
– Он поступил в артиллерийское училище в Петрограде, зная только четыре правила математики и умея писать. Затем была Военно-техническая академия имени Дзержинского. Получив диплом, работал в Москве под руководством немцев — сперва своих специалистов не хватало, постепенно русские выучились, дядя Вася возглавил конструкторское бюро, — продолжает Ольга Сергеевна. — В Краснодаре остались его родные, до 88 лет дожила моя бабушка. Дядя Вася часто приезжал к нам после войны. Правда, останавливался не дома, а в гостинице. Ведь жила семья — бабушка, мои родители с тремя детьми — в крохотной съемной комнате. Очень скромно жили.
В годы Великой Отечественной войны под руководством Грабина был разработан метод скоростного проектирования, позволявший создавать новые пушки от начала работ до испытаний нового орудия в течение месяцев и даже нескольких недель. Центральное артиллерийское конструкторское бюро, которое с августе 1942 года возглавлял Василий Гаврилович, создало дивизионную пушку ЗИС-3, ставшая самым массовым и знаменитым артиллерийским орудием СССР. Грабин также разработал танковые пушки для танков Т-34, его орудия стояли на подводных лодках типа «Щуки». Хотя, изначально, командование Красной Армии и сам Сталин не поддержали талантливого конструктора.
Производство ЗИС-3 на военном заводе, 1944 год
В мемуары Василия Гавриловича «Оружие победы» вошел и этот эпизод: на заседании Государственного комитета обороны, когда конструктор попытался возразить Сталину и защитить правильность поточного производства орудий, «отец народов» схватил за спинку стул и грохнул ножками об пол. «У вас конструкторский зуд, вы все хотите менять и менять, — резко бросил не привыкший к возражениям Сталин. — Работайте, как работали раньше!»
Легко представить, что могло последовать за столь гневной реакцией Иосифа Виссарионовича. Грабин покинул Кремль в совершенно безнадежном настроении — в любую минуту за «выскочкой» могли приехать с постановлением на арест. Но рано утром, еще затемно, раздался телефонный звонок. Сталин был краток: «То, что вы сделали, сразу не понять и по достоинству не оценить. Больше того, поймут ли вас в ближайшее время? Ведь то, что вы сделали, это революция в технике… Спокойно заканчивайте начатое дело».
Очень скоро завод выпустил 120 из 140 тысяч советских пушек, отправленных на фронт Великой Отечественной войны. Автору самого массового артиллерийского орудия Верховный главнокомандующий был благодарен. Рассказывают, что однажды он пригласил Грабина на откровенный разговор: «Ваша пушка спасла Россию. Вы что хотите — Героя Социалистического Труда или Сталинскую премию?». Конструктор скромно ответил, что ему все равно. В итоге дали и то, и другое. Хотя эта история, скорее всего, просто красивая легенда (звезду Героя Василию Гавриловичу дали в 1940 году, а первую Сталинскую премию — 1941-м), и реальные заслуги конструктора, и сталинский подход к ним отражены верно.
«Не могу найти объяснения…»
– Никогда не бравировала тем, что я племянница Грабина. Но когда у нас праздновали 60-летие Победы, вспоминая о вкладе в нее кубанцев, ни слова не сказали о дяде Васе. Не вошло его имя и в краевую «Книгу памяти». Тогда я поняла, что просто обязана восстановить справедливость. Сам дядя умер в 1980 году, но его вдова жила долго, она ушла только три года назад, — рассказывает Ольга Сергеевна. — Я ей пообещала, что добьюсь установки бюста и увековечу его память на малой родине. На руках было принятое еще в июне 1984 года постановление Президиума Верховного Совета РСФСР об установке бюста на родине конструктора. Но тогда началась перестройка, развалился Советский Союз, пошла неразбериха 90-х.
Племянница хотела попасть на прием к тогда губернатору, а ныне министру сельского хозяйства Александру Ткачеву. В краевой администрации ее развернули в мэрию Краснодара — мол, установка памятников прерогатива муниципальной власти. Пришла на комиссию во главе с мэром краевой столицы Владимиром Евлановым.
– С ходу спрашиваю: вы знаете, кто такой Грабин? Комиссия, в том числе мэр, молчат. Тогда рассказала о его вкладе в Победу. Один из чиновников оживился: это те пушки, которые у нас в парке стоят? Да, только они в безобразнейшем запущенном состоянии и даже таблички нет — кто их автор, — передает диалог пенсионерка. — Как можно так относиться к памяти заслуженного человека? За эти годы нашлись деньги на памятник Кларе Лучко, студенту Шурику из «Операции «Ы»», краснодарским собачкам, попавшим в стихотворение Маяковского, но не легендарного конструктора.
За открытие памятника Василию Грабину выступила Краснодарская ветеранская организация, фронтовики, неравнодушные горожане — собрали больше трех тысяч подписей. Еще в 2008 году городская топонимическая комиссия приняла решение установить бюст четырежды лауреата Сталинской премии. Но воз и ныне там. Хотя мэрия и городская Дума неоднократно заявляли — финансирование в бюджете следующего года предусмотрено, деньги выделят. В последний момент их каждый раз забирали на другие нужды.
– В 2010 году, к 110-летию Грабина, на здании Главпочтамта установили мемориальную доску. Глядя на нее, больно становится — лишь бы отмахнуться от жалоб и обращений, сделали ее впопыхах, без души, — сетует племянница конструктора. — Но в постановлении Президиума Верховного Совета речь идет именно о бюсте.
Ольга Сергеевна признается, что дядя в быту был очень скромным: ни одной из полученных государственных премий не воспользовался, отдавал их на оборону страны, послевоенное восстановление, детскому дому. Своими руками построил дом в городе Королеве — здание спроектировано так, что напоминает дуло пушки.
– Власти каждое 9 Мая рапортуют: «мы помним», «мы гордимся». Но я не могу найти объяснение, почему не устанавливают памятник прославленному земляку, — разводит руками учительница. — Наверное, этому и нет объяснения. А вы как думаете?
В пресс-службе администрации Краснодара корреспонденту РП не смогли оперативно прокомментировать ситуацию с установкой памятника Василию Грабину, ссылаясь на то, что это «тема не первого порядка».
mamlas: — Единственный памятник величайшему оружейнику не только Великой Отечественной Василию Грабину установлен ко Дню Победы в. 2014 году в Нижнем Новгороде на. территории Нижегородского машиностроительного завода, где он работал с 1939 по 1942 годы главным конструктором и создавал то самое оружие Победы, тот самый символ, за который мы пока не удостоили себя чести поставить ему пусть не такой же великий памятник во всех городах страны, но даже небольшой бюст на его малой родине.
Читайте также: