Кто был после королева главным конструктором
Обновлено: 24.04.2024
… Из-за кульманов было видно, как в зал вошли заместители Янгеля. Вслед за ними появился Янгель. Он, и без того высокого роста, казался еще выше рядом с приземистым, широкоплечим крепышом, в котором все сразу же узнали Королева.
Взоры притихших инженеров-проектантов были устремлены на двух гигантов ракетостроения. Янгель подвел Королева к кульману. На нем на листе ватмана был изображен Янгелевский модуль Королевского Лунного проекта. Взявшись за Лунный проект с высадкой космонавта на Луну, Королев понял, что его ОКБ не в силах единолично реализовать этот проект. Тогда Сергей Павлович обратился за помощью к Янгелю. Так распри между ними отошли в сторону.
Королев просмотрел эскиз, задал несколько вопросов, одобрительно покивал головой, улыбнулся Янгелю, и процессия двинулась к выходу из зала.
И как только за последним из посетителей закрылась дверь, огромный зал гудел, как растревоженный улей.
– Ну и ну, Янгель и Королев – друзья до гроба! А ведь совсем недавно смертельными врагами были!
Услышав такие высказывания, невольно было задуматься: какие же в действительности были взаимоотношения между Янгелем и Королевым?
Этот вопрос был задан некоторым из основателей нашей «конторы», хорошо знавшим Королева по совместной работе, ведь они были выходцами из его фирмы. После увлекательной беседы с начальником одного из конструкторских отделов В.Н. Лобановым стала постепенно вырисовываться картина этих воистину драматических взаимоотношений.
Вернемся в 1950 год, когда из НИИ-88 был удален Л.Р. Гонор и в ракетостроении появился М.К. Янгель.
В июне Гонор, не успев сдать свои дела и распрощаться с коллективом института, улетел в Красноярск. Сказалась набравшая силу в СССР борьба с космополитизмом. Ее основой стал антисемитизм. В августе новым директором НИИ-88 был назначен Константин Руднев. Он принадлежал к молодому поколению руководителей военной промышленности и был переведен в НИИ-88 из Тулы.
Королев обратился к новому директору с предложением о реорганизации его отдела. Это предложение рассматривал еще Гонор, отнесся к нему положительно, но не успел его осуществить. Руднев и Королев нашли взаимопонимание, и новый директор поддержал его предложение
Руднев сработал быстро. Вскоре появился приказ министра об изменении структуры НИИ-88. СКБ разделялось на два ОКБ – особых конструкторских бюро. Отдел № 3 Королева преобразовался в ОКБ-1. Королев назначался его Главным конструктором и начальником. Теперь уже бывший начальник Королева Тритко освобождался от должности начальника СКБ и назначался начальником ОКБ-2.
После этого Сергей Павлович заявил, что новый начальник НИИ-88 деловой человек, с Рудневым работать можно.
Королев реорганизовал свой отдел и приступил к формированию ОКБ-1.
У будущего сподвижника Королева еврея Бориса Евсеевича Чертока была в НИИ-88 номенклатурная должность – главный инженер института.
В ЦК ВКП(б) стали обсуждался вопрос о главном инженере самого мощного ракетного института в обороне СССР. Соорудили компромат: в адрес Чертока имеется много кляуз. Это, главным образом, связано с разработкой системы автоматической астронавигации, которую пробивал для военных Черток. Учитывая это и то, что теперешняя обстановка требует другой расстановки кадров, было решено: Черток не может далее оставаться на должности заместителя главного инженера.
Королев, узнав об этом, пришел на выручку к Борису Евсеевичу. Учитывая, что должность главного инженера НИИ-88 входит в номенклатуру ЦК ВКП (б), а заместитель начальника отдела ОКБ-1 подчиняется всего лишь начальнику института, предложил место заместителя начальника отдела в своем новом ОКБ-1 Чертоку.
Отдел кадров выполнил команду свыше, уволил Чертока с должности главного инженера НИИ-88 и перевел перевел Чертока на должность заместителя начальника отдела № 5 нового ОКБ-1. Вот так был спасен для советской науки и советского ракетостроения будущий академик и Герой Социалистического Труда Б.Е. Черток.
Отдел № 5 по замыслу Королева должен был стать началом комплексного отдела системы управления, который должен быть в составе ОКБ-1 и подчинен ему, Королеву, а не главному инженеру.
В книге «Ракеты и люди» Черток написал:
«Моим непосредственным начальником оказался Михаил Кузьмич Янгель. Кто-то из высоких руководителей приглядел его, когда он после работы в авиационной промышленности оканчивал годичный курс Промышленной академии, и порекомендовал Устинову взять его в резерв на дальнейшее выдвижение.
Меня Королев предупредил, что у Янгеля как начальника отдела управления я буду заместителем временно. Янгель не специалист в вопросах управления и автоматики, потому Королев будет возлагать ответственность на меня и спрашивать тоже с меня.
Коллектив нового отдела принял хорошо и Янгеля, и меня. Работы и технических проблем было слишком много. Все пытались не сбрасывать и перекладывать, а наоборот, брать на себя побольше и нести всю полноту ответственности. В этом было одно из условий наших успехов первого десятилетия.
Янгель попросил меня взять на себя все работы по электрическим схемам, рулевым машинам, телеметрическим и радиосистемам. Все решения, которые я считал нужным принимать, можно было с ним не согласовывать. Но за собой он оставил право рассматривать с моим участием и готовить предложения для Королева по вопросам динамики полета и согласования этих вопросов с НИИ-885, то есть с динамиками Пилюгина. В 1951 году уже шло проектирование ракеты Р-5.
Р-5 по своим динамическим характеристикам требовала принципиально новых подходов при создании системы управления. Поэтому были необходимы постоянные контакты с теоретиками Пилюгина. В этом Янгель всецело полагался на мою с ними дружбу, ибо в самом начале возникали во взаимоотношениях с НИИ-885 конфликтные вопросы.
Так мы с Янгелем договорились и почти год проработали в очень дружественной атмосфере. Через год Янгель был переведен на должность заместителя главного конструктора. То есть Королева. В числе прочих вопросов Королев поручил ему конструкторский контроль за серийным производством Р-1 и Р-2 в Днепропетровске».
В мае 1952 года Руднева перевели в аппарат министерства на должность заместителя министра. Ситуация для Королева оказалась не предсказуемой.
Кто заменит Руднева?
В институтских кругах судачили: альтернативы нет – только «С.П.»! Ведь у него столько заслуг в развитии ракетной промышленности, что любая другая кандидатура померкнет перед этой.
Но в министерстве рассудили по иному. Когда до министерских чиновников дошел слух, что Королев претендует на должность главы НИИ-88, то они «взвыли». Такого поворота событий в аппарате страшно боялись. Целеустремленность и характер Королева всегда внушали чиновникам опасения, что он станет неуправляемым как в ОКБ-1, так и в НИИ-88. Вот тогда-то министерство полностью будет под его влиянием.
Но институтские «знатоки», министерские чиновники и сам Королев не учли одного: в ЦК твердо придерживались порядка, заведенного еще Лениным: партия – рулевой, партия – направляющая сила. А Королев – не член ВКП(б), да к тому же был арестован, этапирован в магаданские лагеря, затем работал в «шарашке». Талантлив? Великолепно! Но… должность руководителя НИИ-88 – в номенклатуре самого Сталина. Первого директора Л.Р. Гонора назначил лично Иосиф Виссарионович. Как Сталин посмотрит на назначение директором особо важного, сверхсекретного института беспартийного, да к тому же еще и бывшего «зэка»?
Поэтому кресло директора НИИ-88 досталось Янгелю – члену партии, во время войны успешно тянул директорские возы на авиазаводах.
Михаил Кузьмич приступил к руководству институтом по – ленински. Большинство проектных и конструкторских вопросов решалось на партийных собраниях и заседаниях в парткоме. Королева на них не приглашали как не члена партии. Показательно прошла и первая «оперативка» у директора. На нее не захотел явиться Королев, предупредив своего заместителя Мишина, потому что его якобы вызвали в министерство.
Михаил Кузьмич окинул взором собравшихся и спросил:
– А почему нет Королева?
– Его вызвали в министерство.
– За него вы? – спросил Янгель. Получил утвердительный ответ, воскликнул:
– Получается все в сборе. Начнем, пожалуй!
В конце «оперативки» в кабинет вошел Королев:
– Извините, задержали в министерстве.
– Ах это вы, Сергей Павлович. Вызов в министерство нужное дело. Садитесь. А мы без вас все срочные и важные дела уже порешали.
Вот так Янгель указал Королеву на его место в институте.
Но оставаться на вторых ролях Королев не привык. Понял – надо во что бы то ни стало вступить в партию. Пришел в партком к секретарю. Тот ему заявил:
– Сергей Павлович, так вы же бывший «зэка». Чтобы принять вас в партию, нам нужно специальное разрешение ЦК. Обратитесь к Янгелю. Думая, он сможет вам помочь.
Скрепя сердцем, Королев записался на прием к Янгелю.
Янгелю такие ученые, как Королев, были нужны. И он пробил в ЦК разрешение на прием бывшего «магаданца», а ныне талантливейшего организатора и ученого в ряды коммунистов.
В 1953 году в ОКБ-1 состоялось партийное собрание. Н.У. Урьев и В.Н. Лобанов, тогдашние коллеги Королева, а ныне ветераны КБ «Южное», присутствовали на нем и рассказали мне – редактору многотиражки КБ «Южное», как секретарь партбюро задал с мрачным видом Сергею Павловичу вопрос:
– За что вас арестовали, судили и отправили в Магадан?
Ответ главного конструктора ОКБ-1 был уверенным, даже резким:
– ЦК партии разрешил мне этот факт из мой биографии не освещать.
Инцидент был исчерпан. Королева в партию приняли. И первым его поздравил Янгель, конечно же, проголосовавший «за».
А потом между ними начались разногласия. На первом же совещании, когда обсуждалась техническая проблема, поднялся Королев и заявил:
– Я, как член партии, считаю, что эта проблема должна решаться следующим образом!
Вслед за Королевым выступил Янгель:
– Сергей Павлович, с каких-то это пор технические проблемы решаются членством в партии? У меня партийный стаж раз в двадцать больше вашего. Так что, я правее?
Споры и разногласия стали переходить в скандалы. Дела принимали крутой поворот.
Свидетелем тому был будущий академик и Герой Социалистического Труда Б.Е. Черток, верный соратник Королева:
«К сожалению, они (Янгель и Королев– автор) не выдержали испытания на мирное, дружественное, идеологическое и практическое взаимодействие. Оба они поощряли деловые контакты своих заместителей и сотрудников, но друг с другом встречались только на совещании в министерстве по вызову или в других высоких инстанциях.
Наша ракетно-космическая техника могла бы, вероятно, получить еще большее развитие, если бы эти два руководителя объединили усилия, а не противоборствовали. Обострение отношений дошло до того, что они старались не встречаться и не разговаривать друг с другом. Королев использовал меня, Мишина и других своих заместителей как посредников для связи с новым директором.
В обострении отношений в ту пору мы – сотрудники ОКБ-1, подчиненные Королеву, – обвиняли Янгеля. Янгеля раздражали властолюбие, в какой-то мере естественное честолюбие и нелегкий характер Королева. Заслуги Королева спустя шесть лет после начала его деятельности по последовательному созданию отечественных ракет были даже по современным меркам очень велики. Королев и его коллектив работали самоотверженно и одержимо.
Янгель решил, как почти всякий новый руководитель, неожиданно оказавшийся во главе мощной организации, менять методы, цели и структуру по-своему. Он задался целью "перевоспитать" Королева так, чтобы ОКБ-1 было для НИИ-88, а Королев требовал подчинения тематики НИИ-88 задачам ОКБ-1.
В те времена Королев был объективно прав. Но неприятие Королевым руководства Янгеля грозило разрушением и без того хрупкой структуры НИИ».
В конце 80-х годов, когда после послабления М.С. Горбачевым режима секретности, появилась возможность рассказать в прессе о Янгеле. Но при этом все материалы для публикации о Янгеле в обязательном порядке должны были визироваться в министерстве. Оно отправляло автора с его рукописью в центральный министерский институт ЦНИИМаш. Как-то там, прочитав первый материал о Янгеле, обратили внимание автора, то есть меня, на ошибку в моем тексте. Сказали:
– Вы пишете, что Янгель был переведен в Днепропетровск с должности директора НИИ-88. Уточните этот момент. По нашим сведениям в то время Янгель не был директором НИИ-88.
Меня это настолько озадачило, что я не мог понять: почему все в нашем КБ «Южное» говорят противоположное? Кто же прав? КБЮ или ЦНИИМаш? Стал расспрашивать наших ветеранов, но они отнекивались – этого не знаем. И рассуждали:
– Янгель – это гений! А королевцы, извините, наши противники, недруги. Янгель с Королевым были врагами. Мало ли какой поклеп на Янгеля они выдумают. Не верь им!
Я и раньше слышал о вражде между этими двумя гениями. Надо разобраться в этом. Но для этого нужны были документы. А где их отыскать? В нашем КБ «Южное» их не было.
Они нашлись в родных краях Михаила Кузьмича – в Восточной Сибири, в городе Железногорске-Илимском. Там был создан музей памяти Янгеля. В нем была выставлена в витрине трудовая книжка нашего главного конструктора. С каким трепетом взял я ее в руки и… обнаружил интереснейшие записи:
«1952… Переведен на должность директора НИИ-88
1953…Переведен на должность главного инженера НИИ-88
1954… Уволен с переводом в ОКБ-586».
Вероятно, из-за этих-то записей трудовая книжка и была сослана в Сибирь… Так что победителем стал Королев: путь к работе без мелочной опеке свободен – Янгель был устранен! Но победа была Пирровой! Янгель возглавил конкурирующую фирму.
Действительно, министерство и ЦК пошли на компромисс, и в конце 1953 года Янгеля перевели на должность главного инженера, освобождая тем самым его от прав на командование Королевым. Проработав меньше года в этом амплуа, распыляя свои силы в повседневной рутинной управленческой деятельности, Янгель согласился в ЦК уехать в Днепропетровск. Его назначили главным конструктором нашего ОКБ-586 (ныне КБ «Южное»). Здесь он, встретившись с бывшим руководителем заводского конструкторского отдела В.С. Будником, воспринял его разработку особой боевой ракеты, не имевшей аналогов в мире и против создания которой возражал Королев..
Так продолжилось в КБ «Южное» конструирование ракеты Р-12 на высококипящих компонентах топлива в противовес королевской Р-5 на низкокипящих.
29 июля 2015 года исполняется 115 лет со дня рождения Михаила Клавдиевича Тихонравова — пионера ракетно-космической техники, одного из ближайших соратников Главного конструктора ракетно-космических систем С.П. Королёва.
Молодой инженер М.К. Тихонравов свой путь в авиации начал, научившись строить планеры и летать на них. Он серьезно изучал труды Н.Е. Жуковского и К.Э. Циолковского, был знаком с работами и полетами на балансирных планерах Отто Лилиенталя. Михаил Тихонравов с большим интересом изучил труд Циолковского «Аэроплан, или Птицеподобная летательная машина». Особенно Тихонравов отмечал точность описания парящего полета птиц Циолковским. С 1925 по 1931 год им был создан ряд планеров: АВФ-1 «Арап», АВФ-22 «Змей Горыныч» (совместно с В. С. Вахмистровым), «Жар-Птица» (совместно с А.А. Дубровиным), «Гамаюн», «Скиф», «Комсомольская правда» (совместно с В.С. Вахмистровым и А.А. Дубровиным).
Вникая в подробности труда Циолковского, Тихонравов почерпнул много для себя полезного, когда занимался планеризмом. Описание устройства аэроплана восхитило Тихонравова смелостью мысли, которая свидетельствовала о глубоком представлении Циолковского о летательном аппарате тяжелее воздуха. Уже позднее, когда Тихонравов занимался изучением реактивного движения и посетил Константина Эдуардовича в Калуге, он напомнил ему о том впечатлении, которое на него произвело описание конструкции аэроплана.
Глубокое понимание сути полета в воздухе по аэродинамическому принципу, способствовало развитию в творчестве Тихонравова идеи полета по реактивному принципу. Именно полет во внеатмосферных условиях, в космическом пространстве стал предметом труда и увлечения талантливого инженера.
Видимо, поэтому, проработав недолго в КБ по самолетостроению, Тихонравов вскоре увлекся проблемами ракетной техники и космонавтики. И в 1932 году он уже был в числе создателей и руководителей Группы изучения реактивного двигателя (ГИРД).
Во главе этой научно-экспериментальной организации с производственной базой для разработки ракет и ракетных двигателей стал С.П. Королев.
В Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ) Михаил Тихонравов занимал одно из ведущих мест. И прежде всего в исследованиях по жидкостным и твердотопливным ракетам, снарядам. Особое внимание уделял изучению и развитию идей К.Э. Циолковского в области космонавтики.
Начальник РНИ И.Т. Клейменов и инженер РНИИ М. К. Тихонравов навестили Циолковского в Калуге. "Наш приезд в Калугу имел целью познакомить Константина Эдуардовича с теми работами, которые мы вели по реактивному движению, — вспоминал Тихонравов, после встречи с Циолковским 17 февраля 1934 года. — Ознакомившись по фотографиям с ракетами, Константин Эдуардович удивился: «Не ожидал, что уже так много сделано в этой области».
Тихонравов в статье «На ракете в стратосферу», опубликованной в калужской газете "Коммуна" в январе 1936 года, писал: «Полет человека на ракете вполне возможен. Человек на ракете поднимется в высшие слои атмосферы, покинет Землю и осуществит давнишнюю мечту человечества о посещении других миров, мечту, которую К.Э. Циолковский своими работами превратил из фантазии в реальность».
У Тихонравова были весомые основания делать такое заключение. Ведь еще весной 1935 года состоялась Всесоюзная конференция по вопросам реактивных летательных аппаратов для достижения стратосферы. На этой конференции с докладом «Перспективы развития ракетной техники и освоение стратосферы» выступил именно Тихонравов.
В годы Великой Отечественной войны он трудился в НИИ Министерства обороны, где руководил работами по созданию ракетного истребителя-перехватчика «302» с силовой установкой, состоящей из ЖРД и двух ПВРД. В послевоенный период изучал трофейную немецкую ракетную технику и руководил исследованиями составных баллистических ракет и совершенствованием их конструкции.
В начале 50-х годов Тихонравов заявил о возможности создания составной баллистической ракеты, способной сообщить последней ступени, несущей на борту искусственный спутник Земли (ИСЗ), первую космическую скорость — порядка 8 км/с. О полученных результатах он сообщил на первой научно-технической конференции в марте 1950 года.
К сожалению, у руководства и ряда специалистов доклад Тихонравова не получил поддержки. Считалось, что нет смысла создавать баллистические ракеты для запуска спутников в космос. У отечественной науки была на это вполне уважительная причина. Она сводилась к необходимости вооружить СССР атомным оружием и средствами его доставки в любую точку планеты, чтобы противостоять возможному атомному удару со стороны США.
Потребовалось создать межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) с дальностью полета до 10 тыс. км. Это можно было осуществить на основе работ Тихонравова по многоступенчатым баллистическим ракетам дальнего действия, устроенным по «пакетной» схеме.
В мае 1954 года С.П. Королев обратился в правительство с письмом, в котором впервые сообщил о начале практических работ по созданию ИСЗ на базе разработанной тогда межконтинентальной баллистической ракеты. В 1956 году Михаил Клавдиевич перешёл на работу к С.П. Королеву в ОКБ-1, на должность начальника отдела проектирования различных искусственных спутников Земли, пилотируемых кораблей, космических аппаратов для исследования Луны и некоторых планет Солнечной системы.
Его стремления воплотились 4 октября 1957 года, когда вокруг Земли стал обращаться первый в мире искусственный спутник. Сбылась мечта многих поколений. А сам спутник представлял собой шар, имеющий в диаметре 58 см и вес 83,6 кг. Сегодня эти габариты могут вызвать усмешку. Но тогда не только сам факт запуска первого спутника Земли, но и «скромный» вес его поразил ученых зарубежных стран.
Потом запустили второй искусственный спутник Земли. Интересной особенностью второго спутника было то, что он нес на себе первого живого посетителя космоса — подопытную собаку Лайку. М.К. Тихонравов принимал деятельное участие и в работах по запуску первого пилотируемого космического корабля, за что 17 июня1961 года ему присвоено звание Героя Социалистического Труда. Практично каждый новый шаг в освоении космического пространства связан с этим легендарным конструктором.
Михаил Клавдиевич и в дальнейшем продолжал трудиться над космическими аппаратами, которые устремлялись к Луне, Венере, Марсу… Конечно, все эти проекты рождались не просто — были и технические трудности, и теоретические споры. К примеру, о полете с помощью ракеты на Луну человечество от мечтаний перешло к делу после того, как удалось запустить первый в мире ИСЗ. А в начале 60-х годов полет на Луну был одной из практических задач космонавтики.
В нашей стране в 1965 году опубликовали постановление правительства о сосредоточении сил КБ на создании комплекса ракетно-космических средств для облета Луны и подготовки условий для последующей высадки экспедиции на поверхность Луны. Основная нагрузка по выполнению постановления была возложена на КБ, возглавляемое С.П. Королевым и В.Н. Челомеем. Уже вскоре были подготовлены ракеты-носители Н1 и УР500К.
Королев надеялся в освоении Луны при помощи пилотируемого полета быть первым. Построили огромную ракету Н1 длиною более 100 м. При этом неимоверно торопились. Экспертная комиссия установила много недоработок в Н1. И тем не менее 9 февраля 1969 года государственная комиссия решила о первом пуске ракеты Н1. Первая трагедия случилась 21 февраля 1969 года. На 69-й секунде после старта ракета, потеряв устойчивость, свалилась на землю. Так же катастрофически завершились еще три старта Н1 подряд. Провалился и четвертый запуск Н1.
Такой прямой старт громадной Н1 к Луне было явно «не по силам» даже столь мощной ракете. А ведь Михаил Клавдиевич еще в 1960 году предложил вариант ракеты, которая вывела бы на орбиту искусственного спутника Земли полезную массу по частям, с последующей сборкой из них космического аппарата, направляемого к Луне. Светлый ум авиационного инженера Тихонравова позволил ему в дальнейшем вложить всю свою душу, знания и опыт в ракетно-космическую технику.
Дальнейшая работа Михаила Клавдиевича была посвящена разработке тяжелого межпланетного корабля для полета на Марс, но вместе с этим он занимался и преподавательской деятельностью в МАИ им. С. Орджоникидзе. За огромный вклад в развитие советской авиационной, ракетной и космической техники Тихонравова награждают орденами Красного знамени, Красной звезды и другими. Умер Михаил Клавдиевич в Москве в 1974 году.
М.К.Тихонравов и С. П. Королёв
Источники:
Бажинов И.К. О работах группы М.К. Тихонравова в НИИ-4 Министерства обороны СССР // Космонавтика и ракетостроение. 2002, №1. — С.159-175.
Турьян В., Орлов Б. След в космонавтике // Крылья Родины. 2001, №2. — С.31-32.
Ячменникова Н. Унесенные Марсом //Российская газета. №5245 (166) от 29 июля 2010 г.
Проблема имеет всемирно-историческое значение! 50 лет назад никто не сомневался, что нога первого космонавта вступит на Марс уже в начале XXI века. И для этой уверенности были все основания. От запуска первого искусственного спутника Земли до человека в космосе прошло всего 4 года. Ещё 4 года – и А. Леонов в открытом космосе. Ещё 4 – и нога Н. Армстронга делает знаменитый шаг по Луне. Через год на поверхность спутника Земли высаживается и отправляется в длительное автономное путешествие советский Луноход-1. Ещё 4 года – и совместный советско-американский проект решил проблему стыковок в космосе. СССР запускает первую обитаемую станцию Салют. Продолжением станций Салют стали станции Мир и Мир-2. Отработана и осуществлена модульная система устройства орбитальных станций, которая действует до сих пор.
На этом история освоения космоса… закончилась!
И закончилась она не только для России, космические программы которой были уничтожены в постперестроечном угаре, а частично проданы за бесценок или стали жертвой предательства национальных интересов. Соединённые штаты так же буксуют на месте, причём каких-либо подвижек вперёд вовсе не наблюдается. За последнее время построена лишь МКС, созданная по принципу «деньги наши – идеи ваши», и фактически представляющая собой модернизированную советскую так и не построенную станцию Мир-2. Сами американцы даже с помощью Канады, Японии и Европейского космического агентства были построить такую станцию не в состоянии. Так была фактически подарена уникальная не имеющая аналогов технология.
По сравнению со временами Гагарина и Армстронга человечество шагнуло вперёд невероятно. Современный ноутбук с лёгкостью и быстротой обсчитывает то, для чего раньше требовались огромные вычислительные центры со десятками и сотнями сотрудников. Появились материалы с такими свойствами, о которых можно было лишь мечтать. Но ничего принципиально нового в космосе со времён крушения СССР и завершения космической гонки сделано не было.
Программа советских многоразовых кораблей «Буран» кончилась вместе с перестройкой. Повторить совершённый Бураном в 1988 полёт и спуск в заданном районе в полностью автоматическом режиме до сих пор никто не в состоянии. Это особенно интересно, если учесть, что и бортовой компьютер, и программное обеспечение были отечественными.
В России корабли на орбиту до сих пор выводит ракета Королёва с двигателями Глушко. Американские шатлы устарели. После катастрофы Колумбии они вот-вот «долетают» и встанут на прикол навеки. Последний полёт запланирован на июнь 2011 года. Казалось бы, очевидно, что будущее за многоразовыми носителями. Но создавать новый челнок никто не собирается.
По сравнению с 70-ми и даже 90-ми исследование космоса подешевело на порядки. На сколько именно – даже невозможно подсчитать, в связи с появлением новых информационных технологий и материалов. Подешевело настолько, что стало уже по карману частным фирмам. Восьмого декабря на орбиту вышел корабль Dragon компании SpaceX. И носитель и ракета были построены частной фирмой. Запуск и разработка стали по карману частнику!
Причём в планах у американцев – полная передача «частным извозчикам» обеспечения полётов на ту же МКС.
Зачем частнику космос? Для того, же для чего частнику нужно и всё остальное – только и исключительно для извлечения прибыли. Кроме этого частнику не нужно ничего.
Сейчас кажется невероятным, но первая советская программа полёта на Марс предусматривала полёт к красной планете в начале 70-х. Учитывая, что в 60-х американцы отставали от СССР в космосе, но высадились на Луне в 69-м, это не казалось столь невероятным. После крушения СССР марсианская космическая программа США была отвергнута из-за дороговизны. Т же судьба постигла и проект принципиально нового космического корабля «Орион», который должен был быть готов к 2010 году. Это поставило крест на американской программе Созвездие, предполагающей полёт Марсу в 2037 году. План Европейского космического агентства марс 2033 большинство экспертов признают нереальным. И губит его так же отсутствие финансирова
Ровно 50 лет назад, 14 января 1966 года, из жизни ушел выдающийся советский ученый, конструктор и основоположник практической космонавтики Сергей Павлович Королёв. Данный выдающийся отечественный деятель навсегда вошел в историю как создатель советской ракетно-космической техники, который помог обеспечить стратегический паритет и превратил Советский Союз в передовую ракетно-космическую державу, став одной из ключевых фигур в освоении космоса человеком. Именно под непосредственным руководством Королёва и по его инициативе были осуществлены запуски первого искусственного спутника Земли и первого космонавта Юрия Гагарина. Сегодня в России есть город, который был назван в честь выдающегося ученого.
Сергей Королёв был человеком удивительной судьбы. Он мог разбиться на планере, но не разбился. Его вполне могли расстрелять как «врага народа», но приговорили к тюремному сроку. Он мог погибнуть уже в лагерях, но он выжил. Должен был утонуть на корабле в Тихом океане, однако опоздал на судно, которое через 5 дней потерпело катастрофу. Этот великий ученый выжил для того, чтобы в буквальном смысле пройти через тернии к звездам и первым вывести человечество в космос. Наверное, не было на планете другого такого человека, который бы так сильно и преданно любил небо.
Сергей Павлович Королёв родился 12 января 1907 года (30 декабря 1906 года по старому стилю) в городе Житомире в семье учителя русской словесности Павла Яковлевича Королёва и дочери нежинского купца Марии Николаевны Москаленко. Ему было три года, когда семья распалась, и по решению матери его отправили на воспитание к бабушке и дедушке в Нежин, где Сергей прожил до 1915 года. В 1916 году его мать снова вышла замуж и вместе с сыном и новым мужем Георгием Михайловичем Баланиным переехала в Одессу. В 1917 году будущий ученый поступил в гимназию, которую не успел окончить из-за начала революции. Гимназия была закрыта, и на протяжении 4-х месяцев он занимался в единой трудовой школе, а затем получал образование на дому. Он занимался самостоятельно по гимназической программе при помощи отчима и матери, которые оба были учителями, а отчим помимо педагогического имел и инженерное образование.
Еще обучаясь в школе, Сергей Королёв отличался исключительными способностями и большой тягой к новой для того времени авиационной технике. Когда в 1921 году в Одессе был образован отряд гидросамолетов, будущий конструктор ракет всерьез увлекся воздухоплаванием. Он свел знакомство с членами данного отряда и совершил свои первые полеты на гидросамолете, решив стать летчиком. При этом страсть к небу перемежалась у него работой в школьной производственной мастерской, где будущий конструктор научился работать за токарным станком, он вытачивал детали очень сложной формы и конфигурации. Эта «столярная» школа очень пригодилась ему в будущем, когда он начал строить свои собственные планеры.
При этом будущий конструктор ракет сумел получить среднее образование не сразу, у него не было для этого условий. Только в 1922 году в Одессе была открыта стройпрофшкола, в которой на тот момент преподавали лучшие учителя. В нее и поступил 15-летний Сергей. Прекрасная от природы память позволяла Королёву запоминать наизусть целые страницы текста. Учился будущий конструктор очень прилежно, можно сказать, увлеченно. Его классный руководитель говорила про него матери: «Парень с царем в голове». В строительной профессиональной школе он обучался с 1922 по 1924 годы, занимаясь параллельно во многих кружках и на различных курсах.
В 1923 году правительство обратилось к народу с призывом создать в стране свой Воздушный флот. На Украине было образовано Общество авиации и воздухоплавания Украины и Крыма (ОАВУК). Сергей Королёв сразу же стал членом данного общества и начал усиленно заниматься в одном из его планерных кружков. В кружке он даже сам читал рабочим лекции по планеризму. Знания по истории авиации и планеризму Королёв приобрел самостоятельно, читая специализированную литературу, в том числе книга на немецком языке. Уже в возрасте 17 лет он разработал проект летательного аппарата оригинальной конструкции, «безмоторного самолета К-5».
В 1924 году Сергей Королёв поступил в Киевский политехнический институт по профилю авиационной техники, всего за 2 года он освоил в нем общие инженерные дисциплины и стал настоящим спортсменом-планеристом. Осенью 1926 года Королёв перевелся в Московское высшее техническое училище (МВТУ) имени Баумана, где обучался на аэромеханическим факультете. Молодой студент учился всегда со свойственным ему трудолюбием, много времени он занимался самостоятельно, посещая техническую библиотеку. Особой популярностью в те годы пользовались лекции молодого 35-летнего авиаконструктора Туполева, который читал студентам вводный курс по самолетостроению. Уже тогда Туполев заметил выдающиеся способности Сергея и в дальнейшем считал Королёва одним из лучших своих учеников.
Во время учебы в Москве Сергей Королёв уже был достаточно хорошо известен как молодой и перспективный авиационный конструктор, опытный планерист. Начиная с 4-го курса, он совмещал учебу и работу в КБ. С 1927 по 1930 годы принимал участие во Всесоюзных планерных соревнованиях, которые проходили на территории Крыма под Коктебелем. Здесь Королёв летал сам, а также представлял модели своих планеров, в том числе СК-1 «Коктебель» и СК-3 «Красная звезда».
Огромное значение на жизнь Сергея Королёва оказала его встреча с Циолковским, которая произошла в Калуге в 1929 году по дороге из Одессы в Москву. Эта встреча предопределила дальнейший жизненный путь ученого и конструктора. Беседа с Константином Эдуардовичем произвела на молодого специалиста неизгладимое впечатление. «Циолковский потряс меня тогда своей непоколебимой верой в возможность космоплавания, — много лет спустя вспоминал конструктор, — я ушел от него с одной единственной мыслью: строить ракеты и летать на них. Всем смыслом жизни для меня стало одно — пробиться к звездам».
В 1930 году он начинает работать в Центральном КБ завода имени Менжинского, а с марта следующего года становится старшим инженером по летным испытаниям в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ). В том же 1931 году он принимает участие в организации ГИРД — Группы изучения реактивного движения, которую возглавит уже в 1932 году. Под руководством Сергея Королёва были осуществлены первые запуски советских ракет на гибридном двигателе «ГИРД-9», которые состоялись в августе 1933 года, а также на жидком топливе «ГИРД-X» в ноябре того же года. После того, как в конце 1933 года произошло слияние ленинградской Газодинамической лаборатории (ГДЛ) и московского ГИРДа и был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), Сергей Королёв был назначен его замдиректора по научной части, а начиная с 1934 года, он стал руководителем отдела ракетных летательных аппаратов.
В 1934 году вышла в свет первая печатная работа Сергея Королёва, которая называлась «Ракетный полет в стратосфере». Уже в этой книге конструктор предупреждал о том, что ракета является очень серьезным оружием. Образец книги он послал и Циолковскому, который назвал книгу содержательной, разумной и полезной. Уже тогда Королёв мечтал, как можно более плотно заняться постройкой ракетоплана, но задумкам его не суждено было тогда осуществиться. Осенью 1937 года волна репрессий, захлестнувших Советский Союз, докатилась и до РНИИ.
Королёва арестовали по ложному обвинению 27 июня 1938 года. 25 сентября он был включен в список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР. В списке он проходил по первой категории, что значило: рекомендуемая органами НКВД мера наказания — расстрел. Список был утвержден лично Сталиным, так что приговор можно было считать практически утвержденным. Однако Королёву «повезло», он был приговорен к 10 года лагерей. До этого он год провел в Бутырской тюрьме. По некоторым данным, будущий покоритель космоса подвергался серьезным пыткам и избиениям, в результате которых у него была сломана челюсть. На Колыму конструктор попал 21 апреля 1939 года, где трудился на золотом прииске Мальдяк Западного горнопромышленного управления, при этом конструктор ракетных двигателей был занят на «общих работах». 2 декабря 1939 года Королёв был направлен в распоряжение Владлага.
Сергея Павловича досрочно освободили только в июле 1944 года по личному указанию Сталина, после чего еще один год он продолжал работать в Казани. Крупный специалист в области авиационного оборудования Л. Л. Кербер, трудившийся в ЦКБ-29, отмечал, что Королёв был циником, скептиком и пессимистом и довольно мрачно смотрел в будущее, приписывая конструктору фразу «Хлопнут без некролога». Вместе с тем существует высказывание и летчика-космонавта Алексея Леонова, который отмечал, что Королёв никогда не был озлоблен и никогда не жаловался, не опускал рук, никого не проклинал и не ругал. На это у конструктора просто не было времени, он прекрасно понимал, что озлобленность вызовет в нем не творческий порыв, а лишь его угнетение.
После завершения Великой Отечественной войны, во второй половине 1945 года Сергей Королёв в составе группы специалистов был отправлен в Германию в командировку, где занимался изучением немецкой техники. Особый интерес для него представляла, конечно же, немецкая ракета V-2 (Фау-2). В августе 1946 года конструктор приступает к работам в подмосковном Калининграде, где становится главным конструктором ракет дальнего радиуса действия и начальником отдела №3 при НИИ-88 по их разработке.
Первой задачей, которая была поставлена правительством перед Королёвым как главным конструктором и всеми организациями, занимающимися на тот момент времени ракетным вооружением, была разработка советского аналога немецкой ракеты Фау-2 из отечественных материалов. При этом уже в 1947 появилось новое постановление правительства о создании новых баллистических ракет с большей, чем у Фау-2, дальностью полета — до 3-х тысяч км. В 1948 году Королёв проводит летно-конструкторские испытания первой советской баллистической ракеты Р-1 (аналог Фау-2) и в 1950 году сдает ракету на вооружение. В течение следующих нескольких лет он трудится над различными модификациями данной ракеты. В течение только одного 1954 года он завершил работу над ракетой Р-5, наметив сразу пять ее возможных модификаций. Также была завершена работа над ракетой Р-5М, оснащенной ядерным боевым зарядом. Помимо этого, он работал над ракетой Р-11 и ее морским вариантом, все более четкие очертания приобретала и его будущая межконтинентальная ракета Р-7.
Работы над межконтинентальной двухступенчатой ракетой Р-7 были завершены в 1956 году. Это была ракета с дальностью полета 8 тысяч километров и отделяемой головной частью массой до 3-х тонн. Ракета, созданная под непосредственным руководством Сергея Павловича, была успешно испытана в 1957 году на специально построенном для этих целей полигоне №5, расположенном в казахской степи (сегодня это космодром Байконур). Модификация данной ракеты Р-7А, обладавшая увеличенной до 11 тысяч километров дальностью пуска, находилась на вооружении РВСН Советского Союза с 1960 по 1968 годы. Также стоит отметить тот факт, что в 1957 году Королёвым были созданы первые баллистические ракеты на стабильных компонентах топлива (мобильного наземного и морского базирования); конструктор стал настоящим первопроходцем в этих новых и очень важных направлениях развития ракетного вооружения.
4 октября 1957 года спроектированная Сергеем Королёвым ракета вывела на земную орбиту первый в истории искусственный спутник. С этого дня берет свое начала эра практической космонавтики, а Королёв становится отцом этой эры. Первоначально в космос отправляли лишь животных, но уже 12 апреля 1961 года конструктор вместе со своими коллегами и единомышленниками осуществляет успешный запуск космического корабля «Восток-1», на борту которого находился первый космонавт планеты Юрий Гагарин. С этого полета, которого не было бы без Королёва, начинается эра пилотируемой космонавтики.
Также с 1959 года Сергей Королёв осуществлял руководство программой по исследованию Луны. В рамках этой программы к естественному спутнику Земли было выслано несколько КА, в том числе аппаратов с мягкой посадкой. При проектировании аппарата для посадки на лунной поверхности было много споров о том, что она из себя представляет. В то время общепринятой была гипотеза, выдвинутая астрономом Томасом Голдом, согласно которой Луна была покрыта толстым слоем пыли из-за микрометеоритной бомбардировки. Но Королёв, который был знаком с другой гипотезой — советского вулканолога Генриха Штейнберга, приказал считать лунную поверхность твердой. Его правота была подтверждена в 1966 году, когда на Луне совершил мягкую посадку советский аппарат «Луна-9».
Еще одной интересной историей из жизни великого ученого и конструктора стал эпизод с подготовкой автоматической станции для отправки к одной из планет солнечной системы. При ее создании конструкторы столкнулись с проблемой лишнего веса исследовательской аппаратуры на борту станции. Сергей Королёв изучил чертежи станции, после чего осуществил проверку прибора, который должен был передать на Землю информацию о наличии или отсутствии органической жизни на планете. Он вывез прибор в выжженную казахскую степень неподалеку от космодрома и прибор передал по радио сигнал, что на Земле нет жизни, что и послужило поводом для исключения этого ненужного оборудования из состава оснащения станции.
При жизни великого конструктора на космических кораблях его конструкции в космосе успело побывать 10 космонавтов, помимо Гагарина, был осуществлен выход человека в открытый космос (это сделал Алексей Леонов 18 марта 1965 года). Под непосредственным руководством Сергея Королёва в СССР был создан первый космический комплекс, многие геофизические и баллистические ракеты, запущены первые в мире межконтинентальная баллистическая ракета, ракета-носитель «Восток» и ее модификации, искусственный спутник Земли, осуществлены полеты космических кораблей «Восток» и «Восход», разработаны первые космические аппараты серий «Луна», «Венера», «Марс», «Зонд», разработан космический корабль «Союз».
Сергей Павлович Королёв ушел из жизни довольно рано — 14 января 1966 года в возрасте всего 59 лет. По всей видимости, здоровье конструктора все-таки было подорвано на Колыме и несправедливое обвинение (в 1957 году он был полностью реабилитирован) наложило отпечаток на его здоровье. К этому моменту Королёв уже успел многое сделать для осуществления своей мечты по покорению космоса, он реализовал ее на практике. Но некоторые проекты, например лунная программа СССР, оказались нереализованными. Лунный проект был свернут после смерти выдающегося конструктора.
В 1966 году Академия наук Советского Союза учредила золотую медаль «За выдающиеся заслуги в области ракетно-космической техники» имени Сергея Павловича Королёва. В Житомире, Москве и на Байконуре ему были установлены памятники. Память конструктора увековечили большим количеством названных в его честь улиц, а также мемориальным домом-музеем. В 1996 году подмосковный город Калининград был переименован в наукоград Королёв в честь работавшего здесь выдающегося конструктора ракетной техники. Также в его честь были названы перевал на Тянь-Шане, крупный лунный кратер и астероид. Так что имя Сергея Королёва продолжает жить не только на Земле, но и в космосе.
Легендарный конструктор Сергей Павлович Королёв уже при первой встрече распознал в нём талант новатора, смелого творца и сильного лидера и предложил ему место своего заместителя в ОКБ-1. Его имя — Василий Павлович Мишин. 18 января исполнится 100 лет со дня рождения этого удивительного человека.
Всю свою жизнь, без остатка, Василий Павлович отдал ракетно-космической технике: сначала в качестве конструктора, сподвижника и продолжателя дела своего друга Сергея Королёва, руководителя ОКБ-1. Затем в качестве основателя, наставника, педагога и заведующего кафедрой 601 «Космические системы и ракетостроения» своей альма-матер — Московского авиационного института. Именно здесь в 1974 году Василий Павлович нашёл более тихую гавань после «тряски» в море, подчас с волнами несправедливости и простой человеческой зависти. Но зла ни на кого он держать не умел — такой уж был человек. Открытый, сердечный, но бескомпромиссный и резкий, если дело касалось работы, в которой он не терпел дилетантства, безответственности и халтуры.
17 января в МАИ почтят память своего знаменитого выпускника, друга, руководителя и легенду отечественной ракетно-космической науки и промышленности. Накануне памятных мероприятий о своём учителе, друге и коллеге вспоминает заведующий кафедрой 601, главный научный сотрудник МАИ, профессор, член-корреспондент РАН Олег Алифанов.
За семью печатями
Он входил в аудиторию и приветствовал нас, студентов пятого курса, очень просто, как будто между нами не было никаких различий. Если намечался хоккейный матч, то Василий Павлович мог запросто спросить — за кого мы болеем, кто, на наш взгляд, победит. Сам делал прогнозы.
Во время лекций вопросы задавать было не принято, зато после занятия Василий Павлович с удовольствием отвечал на наши реплики. Он производил впечатление человека очень доступного, простого и открытого, несмотря на свою высокую должность. Ведь он был заместителем самого Королёва! Но в нём не было ни грамма зазнайства. А нам даже в голову не приходило, какой подвиг совершает этот человек. При своей колоссальной нагрузке на предприятии, он вырывался к нам на занятия каждую субботу, чтобы прочитать курс «Проектирование баллистических ракет и ракет-носителей космических аппаратов». И так в течение целого года!
Василий Павлович привлёк к работе в МАИ ряд ведущих сотрудников ОКБ-1, в том числе двух замов Королёва — заместителя по конструкциям Сергея Осиповича Охапкина и заместителя по стартовым комплексам Анатолия Петровича Абрамова.
Все занятия в МАИ проходили в режиме строгой секретности. Мы записывали лекции в закрытых тетрадях, которые нам раздавали перед парами, а потом собирали и относили в первый отдел (отдел, осуществляющий контроль за секретным делопроизводством, обеспечением режима секретности, сохранностью секретных документов — прим.). Кстати, имена Королёва и Мишина в то время были засекречены. Сергей Павлович значился под именем — профессор К. Сергеев, а Мишин — М. Васильев. Но мы, конечно, знали настоящие имена этих легенд, хотя тогда не могли оценить масштаб их личностей. «Большое видится на расстоянии» — это в том числе и про Василия Мишина.
«Они сошлись. Волна и камень. »
С Сергеем Павловичем Королёвым Мишин познакомился в 1945 году в Германии. Туда его направили руководителем группы по изучению немецкой ракеты ФАУ-2 и поиску соответствующей технической документации. Надели на него для солидности полковничьи погоны, хотя в то время он был старшим лейтенантом. О встрече с Королёвым Василия Павловича предупредили. Когда встреча состоялась, то «полковник» Королёв заметил полковнику Мишину: «Теперь вы будете мне подчиняться». И получил ироничный ответ: «А почему это я должен вам подчиняться?» Общий язык был найден. Надо отдать Королёву должное — он обладал острым чутьём на таланты и сразу предложил Василию Павловичу должность своего заместителя. Мишин сначала отказался. Но Королёв был настойчив, и положительный ответ в итоге был получен. Впоследствии Мишин о своём решении ни разу не пожалел.
Он бесконечно уважал Королёва, считал его гением, прекрасным организатором и руководителем. Даже признавался, что ему всю жизнь не хватало организаторских талантов, присущих его соратнику.
Королёв отвечал Василию Павловичу взаимностью, нежно называл его в письмах «Васильком». Однажды Мишин подхватил страшную ангину с осложнением на сердце. Это происходило в период подготовки к запуску второго искусственного спутника. Сергей Павлович буквально насильно уложил своего зама и близкого друга в больницу и постоянно интересовался его состоянием.
Бывали, конечно, случаи, когда Королёв и Мишин не сходились во мнениях и могли неделю не разговаривать. Но в итоге они мирились, и работа продолжалась. Василий Павлович тяжело переживал безвременный уход из жизни Сергея Павловича и был готов отдать дань памяти единственным возможным способом — продолжить дело своего соратника. В 1966 году становится главным конструктором ОКБ, получившего название Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения (ЦКБЭМ). На этом посту Мишин создаёт пилотируемый корабль «Союз», первую орбитальную станцию «Салют», разрабатывает и доводит до лётных испытаний лунную ракету-носитель Н-1.
С чего начинается космос в МАИ
Одновременно с работой на предприятии Василий Павлович занимается созданием кафедры 102 «Проектирование и конструкции летательных аппаратов» (сейчас это кафедра 601 «Космические системы и ракетостроение») в МАИ и необходимых учебно-методических комплексов. Учебные планы кафедры согласовываются с Королёвым — почётным профессором кафедры.
Мишин считал, что студентов необходимо учить на основе современных достижений науки и техники. В то время на кафедре было 10 человек-совместителей с королёвской фирмы. Причём это были люди самого высокого уровня.
Нас учили на базе того, что создавалось на предприятии в то время. В МАИ при активном участии Василия Павловича в качестве заведующего кафедрой привезли знаменитую «семёрку» (Спутник — 7, советский венерианский зонд вместе с разгонным блоком «Л» ракеты-носителя «Молния), аппарат «Луна». Он лично договаривался с главным конструктором ОКБ-51, (ныне «НПО машиностроения») Владимиром Челомеем и главным конструктором СКБ-385 (Государственный ракетный центр имени академика В. П. Макеева) Виктором Макеевым о передаче в МАИ нескольких ракет. Человеку с таким авторитетом, как у Мишина, легко шли навстречу.
Мишин стоял у истоков создания в МАИ студенческого космического конструкторского бюро, которое занималось разработкой спутников. Научным руководителем СКБ МАИ стал конструктор космической и ракетной техники, профессор Михаил Клавдиевич Тихонравов. Это тоже была легенда — бывший гирдовец, и именно он выступил с инициативой создания первого в стране негерметичного спутника. Такой спутник был создан в МАИ, и Василий Павлович Мишин своим авторитетом и связями добился его запуска. Маёвский спутник стал первым университетским «посланцем» в космос, проработавшим на орбите около года.
Второй рекорд МАИ — запуск одного космического аппарата с борта другого, базового, космического аппарата. В 1982 году космонавтом Лебедевым, выпускником кафедры 102 МАИ, два маёвских спутника были запущены со станции «Салют», главным конструктором которой был Мишин. Всего было произведено около 6 запусков образовательных и научных спутников, разработанных в МАИ.
Второе направление, которое развивал на кафедре Василий Павлович Мишин, — разработка концепции многоразовых ракет-носителей со спасением первых ступеней и доставкой их на базу самолётным типом. Помимо этого активно развивалась теория и методология баллистики и проектирования ракет и космических аппаратов. Впервые на кафедре были сделаны работы по надёжности конструкций баллистических ракет, исследованию и обеспечению тепловых режимов космических аппаратов. За разработку новых методов исследования тепловых режимов летательных аппаратов мы с Василием Павловичем получили Государственную премию.
Мишин считал, что обязательно нужно породнить авиацию и ракетную технику. У него самого были разработки, и на кафедре трудилась целая группа по использованию реактивных органов управления для самолётов. Причём самолётов с вертикальным взлётом-посадкой. Василий Павлович считал, что в будущем авиатехника может стать именно такой.
Видеть насквозь
У Василия Павловича была потрясающая интуиция. Он мог предсказать судьбу того или иного нового проекта. Так и произошло со знаменитым «Бураном».
После смерти Сергея Павловича Королёва Василий Павлович продолжает разработку царь-ракеты Н-1. Было совершено 4 пуска, но все, к сожалению, были неудачными. Ракета дорабатывалась. Впоследствии, по признанию Мишина и его коллег, работа была уже доведена до такого состояния, что начались бы успешные запуски. На экспериментальную лётную отработку предполагалось отвести 6 ракет. Одна ракета была полностью собранная, её оставалось только запустить. Но внезапно закрыли лунную программу, поскольку американцы обогнали СССР и первыми высадились на Луне. Советское руководство посчитало, что продолжать программу уже бессмысленно. Это было ошибкой. Ракета Н-1 непременно бы взлетела. Понять такое решение Мишин так и не смог.
После неудавшийся лунной программы Мишина освободили от должности и назначили нового руководителя — Валентина Петровича Глушко.
Глушко стал с чистого листа разрабатывать новый амбициозный проект — «Энергия-Буран». Мишин считал, что создание такой системы является ошибочным решением и это было подтверждено временем. Самые дорогие вещи на ракете-носителе не спасаются. Кроме того, он не видел необходимости делать пилотируемые запуски в космос многоразовыми. Достаточно выводить на МКС корабли капсульного типа.
Однажды он сказал мне: «Попомни моё слово — слетает один, максимум два раза». Так и оказалось. Дар предвидения у него был совершенно уникальный.
Читайте также: