Конструктор танка т34 рунге
Обновлено: 28.04.2024
Легендарная «тридцатьчетверка» стал самым массовым и самым успешным танком Второй мировой войны. Мощный, проходимый, маневренный, подвижный — а главное, очень опасный, этот бронированный зверь заложил краеугольный камень в победу Советского Союза. На основе инженерных решений, реализованных в Т-34, развивалось практически все современное танкостроение, в некоторых африканских странах старичок до сих пор стоит на вооружении. Советские конструкторы безусловно сумели найти оптимальное сочетание всех основных характеристик идеального танка — гениальное, но, к сожалению, не совсем самостоятельное решение. Вот, кто на самом деле предоставил большую часть важнейших элементов машине, которая принесла нашей стране победу.
Станки
В довоенное время индустриализация Советского союза шла полным ходом. Страна всего за несколько «пятилеток» смогла перерасти аграрное прошлое и выстроить сильную отрасль тяжелой и легкой промышленности — подобная скорость развития просто невозможна без внешней сырьевой и технической поддержки. Легендарный Т-34 был собран на английских и американских станках, полученных СССР по ленд-лизу. Без этой техники никакой конструкторский гений не смог бы довести удачный на бумаге проект хотя бы до стадии прототипа.
Двигатель
Дизельный двигатель В-2 обеспечивал «тридцатьчетверке» высокую мощность, позволяющую советской машине выступать на равных даже с превосходящими силами противника. Советские конструкторы построили этого зверя на базе австрийского Maybach и американского тракторного мотора — зачем изобретать колесо, когда можно просто совместить два удачных, пусть и чужих решения.
Компоновка корпуса
Силуэт «тридцатьчетверки» до сих пор узнают во всем мире. Удачная компоновка корпуса, концепт наклонной брони и подвеска этого танка общепризнанно считались своеобразным золотым сечением для бронированных машин и были приняты за основу многими государствами — гениальная находка советских конструкторов! К сожалению, бюро Кошкина почивает на лаврах незаслуженно: вся разработка (а заодно и патент) принадлежит американскому инженеру Джону Кристи.
Прибор наблюдения
1943 год Советский Союз встретил в исключительно тяжелом положении. Потери на фронте, захват противником обширных территорий страны сразу сказался на объемах и качестве выпускаемой тяжелой промышленности. Принудительному регрессу пришлось подвергнуть и Т-34, несмотря на ключевую позицию этого танка на линии фронта. Многие машины практически полностью лишались оптических, перископических и наблюдательных приборов, получив взамен простые визирные щели. Уже в конце 1943 года «тридцатьчетверки» стали оснащаться новыми наблюдательными приборами МК-4, полностью скопированными с британской модели Mk.IV.
Прицел
Последней «уникальной» составляющей Т-34 стал прицел. ТШ-15 и ТШ-16 конструкторы танкового отдела Харьковского завода №183 вновь позаимствовали у главных противников: это были точные аналоги немецкого TZF-12a.
Вокруг вопроса, кого считать создателем Т-34 давно ведётся множество споров. Машина подобной сложности - творение коллективное, а здесь «туману» ещё добавляют и массовые репрессии, в условиях которых создавался танк, и послевоенное молчание тех, кто выжил. Единственное, они утверждали, что, если бы не этот человек - «тридцатьчетвёрки» бы не было.
25 апреля в 1883 года в городе Бердянске Таврической губернии в семье местного многодетного купца Осипа Фирсова (всего у него родилось 14 детей) появился сын Афанасий. Предприниматель держал несколько магазинов, являлся владельцем восьми домов, так что он мог позволить дать своим детям пристойное образование. День в истории. 4 марта: 150 лет назад на Лазурном берегу родился один из отцов советской танковой мощи
Афанасий закончил железнодорожное училище после чего отправился в Митвайд (Германия), где закончил своё среднее-специальное образование в технической школе. «Вышку» он получал в Швейцарии в политехническом институте Цюриха. Опыт первой работы молодой Фирсов приобрёл в той же стране в компании «Зульцер», занимавшейся выплавкой чугуна и стали, а также производством насосов и холодильного оборудования.
В то время подобное образование и опыт работы обеспечивали большое уважение в обществе и немалый достаток. Афанасий довольно рано женился на своей избраннице Людмиле Харитоновне Литвиненко. Уже в 1905 году у пары появился первенец — Олег, а через три года, второй сын — Игорь. Младшая дочь — Ольга, родилась в 1911-м.
В 1914 году началась Первая мировая война.
Фирсовы решили не отсиживаться за рубежом, когда Родина в опасности, и отправились домой, минуя воюющую Европу, кружным путём через Архангельск. Афанасий Осипович устроился работать на передовое предприятие отечественного машиностроения — Коломенский завод, где успешно трудился над созданием дизельных движителей для подводных лодок.
Весной 1916-го перешёл на завод «Теплоход» в Нижнем Новгороде — там строились минные заградители. Революцию и Гражданскую войну Фирсовы встретили в этом городе.
Афанасий Осипович с октября 1917 года в течении пяти трагичных для страны лет возглавлял в Нижнем губернское управление профобразования. Когда страна стала переходить на мирные рельсы и началось восстановление её промышленности, опыт и знания заслуженного инженера вновь стали востребованными. Россия – родина слонов и танков
Следующие пять лет — с 1922 года по 1927-й — он работал главным механиком на нижегородском заводе «Красная Этна», производившем крепёж и метизы, затем в 1927 году Фирсовы перебрались в Николаев, где отец семейства три года проработал на Николаевском судостроительном заводе им. Андре Марти.
К тому времени подрос и получил образование старший сын Олег, вслед за отцом он стал разрабатывать дизельные двигатели (таких специалистов в то время называли «дизелистами»). Затем семья отправилась в Ленинград, где мужская её часть устроилась на работу на завод «Русский дизель». Домочадцы Афанасия Осиповича так и остались жить в этом городе, но не он сам — ему судьба подготовила тяжелейшие испытания, благодаря которым, он и вошёл в мировую историю танкостроения.
В начале 30-х годов по СССР прокатилась первая волна репрессий среди военных и интеллигенции. Одной из её жертв стал Фирсов — за участие во «вредительской группе» его 23 июня 1930 года приговорили к заключению в исправительно-трудовом лагере (ИТЛ) сроком на 5 лет.
Однако страна испытывала жесточайший инженерный кадровый голод, отправлять подобного человека в Сибирь валить лес для неё было непозволительным расточительством. Поэтому 18 сентября 1931 года объединённая коллегия ОГПУ пересмотрела его дело № 101032 и заменила «лагеря» работой на Харьковском паровозном заводе им. Коминтерна (ХПЗ). Именно этому предприятию, вместе с легендарным челябинским Танкоградом в годы войны предстояло стать главным производителем советских танков.
Но в 1931-м году на это ещё не было и намёка. Наоборот, на заводе сложилась нездоровая обстановка, которая требует отдельного описания. «Харьков темпам не изменил». Как создавался американский гигант сталинской индустриализации
Будущий танковый профиль предприятия, которое до Революции выпускало вполне себе мирную продукцию, определил возникший на нём в 1912- году «тепловой отдел», два года спустя разросшийся в «тепловой цех» — в нём разрабатывали и производили так милые сердцу Афанасия Осиповича дизели.
В мае 1923 года на заводе начались работы по переделке под советские реалии купленного в Германии по лицензии гусеничного трактора «Ганомаг» WD-50.
В апреле следующего года эта работа успешно завершилась, получившаяся машина стала называться на советский лад — «Коммунаром». Её двигатель вместо бензина, с которым в молодой советской стране были огромные проблемы, работал на керосине. Увеличение габаритов силовой установки потребовало полностью перепроектировать всю конструкцию машины. По тоё же причине все детали, выполненные в оригинале из цветных металлов, заменили чугунными. Раму усилили, так как немцы проектировали свой трактор для эксплуатации в более щадящих условиях (более лёгкие грунты и опытные трактористы), чем те, что существовали в советских реалиях.
Так харьковские конструкторы получили первый опыт проектирования гусеничной техники.
Этот успех повлёк к получению на заводе в декабре 1927 года госзаказа на разработку первого в стране среднего танка собственной конструкции — Т-12. Тогда же на ХПЗ сформировали специализированную конструкторскую танковую группу, которую возглавил Иван Никанорович Алексенко — молодой и талантливый конструктор. Однако разработать танк значительно сложнее, чем трактор.
Испытания Т-12 начались только 2 апреля 1930 года и закончились полным провалом — танк прошёл по грунту всего 2 км, у него сломалась трансмиссия, а двигатель успел проработать 33 минуты. Ноги от Кристи: как Харьков стал танковой кузницей
Завод получил от заказчика уточняющие параметры машины, которая получила новый индекс — Т-24. На июльских испытаниях 1930 года, как раз, когда Фирсов «отдыхал» в ИТЛ, у танка загорелся двигатель, его спас механик-водитель Владимиров — единственный, кто не растерялся и погасил пожар.
В августе 1931 года ХПЗ получил заказ на производство первых 300 бронированных машин, но вскоре их выпуск остановили (всего харьковчане успели сделать 25 Т-24), что повлекло нешуточный конфликт.
Параллельно с разработкой на советских предприятиях танков собственной конструкций, которая шла очень медленно и с большими сложностями, советское руководство рассматривало целесообразность запуска лицензионного производства иностранных моделей. Предполагалось, что дешевле и быстрее использовать западный конструкторский опыт, чем набивать «шишки», приобретая собственный.
В капстранах бушевала «Великая депрессия», западные танковые компании испытывали огромные финансовые трудности, а потому лицензионную бронетехнику можно было прибрести даже у таких ярых противников СССР, как США и Англия.
В середине 1930 года, перебив сделку полякам, Советский Союз купил у американского инженера-предпринимателя Джона Уолтера Кристи два танка его конструкции «М1931» и права на их изготовление. Машины прибыли в СССР весной следующего года, но без башен и инженеров, необходимых для запуска производства. В результате сделка оказалась до конца незавершённой. Американский «трактор» с харьковской пропиской
В июне 1931 года ХПЗ получил госзаказ на разработку на базе полученных танковых шасси собственной машины — начались работы над созданием танка БТ (быстрого танка), который в феврале 1933 года получил индекс БТ-2.
Работа шла тяжело, со «скрипом». Долгое время танки, выехав за территорию завода, останавливались как вкопанные, не достигнув заводского свинарника. Этот злосчастный свинарник стал предметом насмешек и злых шуток, о нём не раз вспоминали на оперативных совещаниях у директора завода, в разговорах специалистов и даже в кабинетах Главного броневого управления Наркомата обороны СССР. Когда БТ, наконец, удалось благополучно миновать свинарник, на всех уровнях это восприняли, как знаменательное событие.
Программа производства 1931-го года оказалась сорванной — к 1 ноября вместо шести машин сделали только три, и то на ноябрьском параде один из танков загорелся, а два остальных из центра Харькова своим ходом до ХПЗ добраться не смогли.
Руководитель танкового КБ — Т2К — конструктор Алексеенко в знак протеста против отказа от Т-24 уволился. Руководителя работ над «американцем» военного инженера 2-го ранга Николая Михайловича Тоскина за срыв работ отозвали в Москву. Директор завода Иван Петрович Бондаренко хоть и продолжал работать, но обратился в Москву с официальным протестом.
В таких вот непростых условиях и прибыл Афанасий Осипович в Харьков. 6 декабря 1931 года он возглавил танковое конструкторское бюро… и работа пошла.
В 1932 году на ХПЗ было изготовлено 396, а в 1933 году — ещё 224 БТ-2. В 1932 году на базе старой модели конструкторы создали новый более совершенный танк — БТ-5. В 1935 году появился БТ-7. Эти машины, которые могли перемещаться и на гусеничном ходу (макс. скорость 50 км/ч), и на колёсном (70 км/ч), называли прыгающими танками. Разогнавшись и прыгнув с обрыва или специального трамплина танк мог пролететь по воздуху 20-30 метров. Абсолютный рекорд — 42 метра. Конструктор Морозов: человек, чьи танки воюют на Донбассе
Фактически с приходом Фирсова на ХПЗ начались работы над различными агрегатами и конструкторскими решениями, многие из которых позже органично вошли в конструкцию Т-34. Главным из них стал танковый дизель В-2, который в модернизированном виде до сих пор стоит на современнейших российских машинах Т-72 и Т-90 последних модификаций.
А началось всё в октябре 1932 года, когда ХПЗ получил заказ на изготовление 12-цилиндрового дизеля БД-2 («быстроходного дизеля») мощностью 400 л. с. при 1700 об/мин с удельным расходом топлива 180-190 г/л. с. в час в танковом и авиационном вариантах. Первый БД-2 харьковчане показали руководству страны в конце 1934 года, за что завод 27 марта 1935 года наградили орденом Ленина.
Главный конструктор ХПЗ по дизельному двигателю Константин Фёдорович Челпан утверждал, что значительный вклад в его разработку внёс именно Фирсов.
В своей рукописи «Воспоминание о танкостроителях и дизелестроителях» стоявший у истоков создания двигателя танка Т-34 Василий Никитич Васильев вспоминал:
«Официальная советская историография связывает создание знаменитого танка Т-34 исключительно с именем главного конструктора Михаила Кошкина, сменившего в декабре 1936 года репрессированного Афанасия Фирсова. Но основы для создания Т-34, его первичный технический облик, основные боевые характеристики были заложены ещё при Фирсове.
Уже в конце 1935 г. на столе главного конструктора лежали проработанные эскизы принципиально нового танка: противоснарядное бронирование с большими углами наклона, длинноствольная 76,2 мм пушка, дизельный двигатель В-2, масса до 30 т…
Ближайшими помощниками Фирсова в этих разработках были Александр Морозов и Михаил Таршинов. Такая же коллизия имела место и при создании знаменитого дизеля В-2, который до сих пор применяется на современных танках. Первопроходец — Константин Челпан, его преемник — Иван Трашутин». Танковый марафон Михаила Кошкина
В 1935 году проводились большие Киевские манёвры, которые выявили у танков БТ большое количество недочётов в работе. К лету 1936 года войска получили 687 новых танков БТ-7, на которые массово выходили из строя коробки передач. Представитель военной приёмки Автобронетанковго управления РККА на заводе № 183 (так стал к тому времени называться ХПЗ) прекратил приёмку готовых машин и в своём отчёте назвал БТ-7 (который потом отлично показал себя в Испании) «вредительским танком».
Ну а кто мог в первую очередь вредить советской власти? Конечно, купеческий сынок и бывший з/к Фирсов — летом 1936 года его отстранили от руководства КБ.
Тем не менее Афанасий Осипович продолжал бороться за танк, что фактически в его условиях превратилось в борьбу за жизнь. В короткие сроки была разработана и ушла в производство значительно более надёжная новая коробка передач.
Под руководством Фирсова её сконструировал Александр Александрович Морозов — будущий главный конструктор завода № 183 в самые тяжёлые и решающие для страны военные годы, создатель танков Т-34-85, Т-44, Т-54, Т-64 и других — абсолютный мировой рекордсмен по производству танков его конструкции. Всю свою жизнь Морозов считал Фирсова своим учителем.
Фирсов проектирует установку на БТ-7 огнемёта и дымовых приборов, лично встречает и вводит в курс дела нового руководителя танкового КБ Михаила Ильича Кошкина — официально признанного создателя танка Т-34… День в истории. 19 декабря: Т-34 — рождение легенды
Ничего не помогло. 14 марта 1937 года Афанасия Осиповича арестовали, как члена вредительской организации и военной коллегией Верховного Суда СССР 10 декабря того же года приговорили к высшей мере наказания с конфискацией имущества. Расстреляли заслуженного конструктора в тот же день. Место его захоронения неизвестно.
Спустя 20 лет 12 июля 1957 года Афанасия Осиповича реабилитировали за отсутствием состава преступления. До конца 1980-х годов имя Афанасия Осиповича в печати и исследовательских работах не упоминалось. Ситуация изменилась, начиная с 00-х, когда личность выдающегося инженера и его вклад в отечественное танкостроение получили широкую известность.
Но это было потом, а в конце 30-х после ареста Фирсова на заводе начался вал репрессий, вызванный тем, что медленно шла разработка новых машин, а уже имевшиеся ломались. То, что у рабочих пока была низкая дисциплина производства, а танки настолько сложные изделия, что быстро и без проблем их создавать практически невозможно, никто брать в расчёт не хотел.
Был расстрелян создатель дизеля В-2 К. Ф. Челпан. Вместе с ним НКВД арестовывало и рядовых конструкторов-«дизелистов»: заместителя Челпана И. Я. Трашутина (которому удалось избежать гибели — в феврале 1939 года его освободили), Г. И. Аптекмана, М. Б. Левитана, З. Б. Гуртового (этих специалистов расстреляли), главного инженера ХПЗ Ф. И. Ляща, главного металлурга А. М. Метанцева и многих других.
25 мая 1938 года очутился на нарах и вскоре был расстрелян директор ХПЗ И. П. Бондаренко. На 10 лет «присел» на нары первый разработчик прототипа Т-34 военинженер 3-го ранга А. Я. Дик.
Власти объявили официальным создателем танка Т-34 И. И. Кошкина. У учеников Фирсова было своё мнение о вкладе в создание танка Т-34 различных харьковских инженеров. Сменивший А. А. Морозова в 1953 году на должности генерального конструктора завода №183 в Нижнем Тагиле конструктор Леонид Николаевич Карцев вспоминал: День в истории. 23 января: 75 лет назад был принят на вооружение самый знаменитый советский танк
«После…письма [с просьбой Карцева увековечить память о Кошкине — Прим. автора] в Нижний Тагил приехал корреспондент «Комсомольской правды»,… и опросил всех бывших харьковчан….После Нижнего Тагила корреспондент поехал в Харьков. Когда он пришел к Морозову, тот сказал ему: "Ни я, ни кто-либо из моих сотрудников ничего о Кошкине рассказать не можем"».
Но о Фирсове харьковчане тоже продолжали молчать.
По стопам Афанасия Осиповича пошёл его сын Олег. Он стал главным конструктором Ленинградского судостроительного завода, а в 60-х получил Государственную премию СССР. Младший сын Игорь в первые дни войны ушёл на фронт добровольцем и погиб. Дочь Ольга навсегда вписала свою фамилию и фамилию отца, от которой не отказалась после его ареста и не сменила после замужества, в историю Ленинграда. Она лично и бригада альпинистов под её руководством маскировала шпиль Адмиралтейства во время вражеских налётов. Половина альпинистов погибла.
Так созидательный дух Афанасия Осиповича передался и его ученикам, и детям, которые сделали для развития страны огромный вклад, который продолжает служить ей и оберегать её от внешних врагов до сих пор/
82 года назад, 5 июня 1940 г., Совет Народных Комиссаров СССР принял решение о серийном выпуске танка Т-34. Спустя год началась Великая Отечественная война, в которой «тридцатьчетверки» сказали свое веское и грозное слово.
Танк был разработан конструкторским бюро танкостроения Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна, которое возглавлял талантливый инженер-конструктор М.И. Кошкин. Производство было первоначально налажено в Харькове на заводе №183 и Сталинградском тракторном заводе. Однако процесс развертывания серийного выпуска новой техники шел поначалу непросто. В июне удалось собрать всего четыре машины, в июле - одну, а в августе – две. И лишь в сентябре завод №183 сумел выпустить значительное количество машин – 37 танков. Всего же за весь 1940 год заводские цеха покинули 115 «тридцатьчетверок».
Практически на протяжении всего 1940 г. советская промышленность лишь приспосабливалась к выпуску нового танка, который серьезно превосходил по уровню сложности машины БТ-7М и Т-26, выпуск которых был хорошо освоен танковыми заводами. На тот момент Т-34 был действительно сложным и нетехнологичным. При этом и смежные производства медленно осваивали выпуск новых деталей, узлов и агрегатов для него.
Всего к началу Великой Отечественной войны было изготовлено 1066 единиц Т-34. Однако после вторжения немецких войск производство танка развернули сразу на нескольких предприятиях: на заводе "Красное Сормово" в Горьком (ныне — Нижний Новгород), Челябинском тракторном заводе, "Уралмаше" в Свердловске (ныне — Екатеринбург), заводе №174 в Омске (ныне — Омский завод транспортного машиностроения) и Уральском танковом заводе №183 (сегодня — "Уралвагонзавод" в Нижнем Тагиле).
Для своего времени танк получился новаторским : рациональные углы наклона броневых листов корпуса и башни, мощная пушка и дизельный двигатель. В ходе Великой Отечественной войны Т-34 проявил себя как один из лучших танков своего времени. Он хорошо зарекомендовал себя благодаря простоте в производстве и обслуживании, был хорошо приспособлен к массовому производству. В начале войны 76,2-мм орудие было самым мощным среди боевых машин того же класса.
В 1944 г. был начат серийный выпуск модификации Т-34-85 с новой башней, усиленной броней и новым 85-мм орудием, которое позволяло вести дуэли с немецкими "Тиграми" и "Пантерами" на дальних дистанциях. Дифференцированная защита в сочетании с удачной формой броневых деталей и небольшой общей высотой машины превратили танк Т-34-85 в трудноуловимую мишень на полях сражений.
Знаете ли вы, что:
- Производство Т-34 стало самым массовым выпуском в СССР боевых машин: с 1940 по 1945 год шесть советских заводов выпустили 58 681 танк. С учетом лицензионного производства в Чехословакии и Польше в 1950-е годы серийный выпуск всех модификаций среднего танка Т-34 составил 65,9 тысячи экземпляров. Это абсолютный рекорд.
- В 1944 г. Т-34 составляли 86% всех танков, произведенных в СССР
- На базе Т-34 были созданы самоходные артиллерийские установки Су-122, Су-85, Су-100. На его шасси выпускалась и другая техника, в том числе огнеметный танк ОТ-34.
Вы не найдете ни бюста, ни мемориальной доски с именем этого человека. Даже могила его неизвестна. А ведь Адольф Яковлевич Дик - это видный технический специалист, который руководил коллективом, создававшим ходовую часть прообраза легендарного танка Т-34. Несмотря на широчайшую популярность самого танка, найти информацию об одном из его создателей не так легко. Во всяком случае, в СССР о нем точно ничего не было известно, ведь при коммунистах уничтожение целых страниц отечественной истории было обычной практикой. В современной России кое-что раскопать можно и забытый вклад талантливого конструктора в обороноспособность страны стали потихоньку вспоминать.
Итак, слушатель Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина воентехник 1-го ранга А. Я. Дик активно интересовался вопросами танкостроительства. В 1935—1936 годах в журнале «Механизация и моторизация РККА» появились две его статьи по проблемам подвижности танка. А. Я. Дик окончил академию по специальности «Конструкции боевых машин» (диплом с отличием) и продолжил службу в Харьковском военном округе в должности инженера 5-й танковой бригады. В феврале 1937 года он участвовал в проведении войсковых испытаний трёх танков БТ-5-ИС, на которых познакомился с Н. Ф. Цыгановым и его работами по созданию танков БТ-5-ИС и БТ-СВ с наклонным расположением броневых листов. В начале лета 1937 года военинженер 3-го ранга А. Я. Дик был зачислен адъюнктом на кафедру танков Военной академии механизации и моторизации (ВАММ) им. Сталина, откуда его направили в Харьков на завод № 183 для проектирования привода колесного движителя и ходовой части разрабатывавшегося заводом танка БТ-7-Б-ИС. В помощь А. Я. Дику из состава КБ-190 отдела «100» выделили 30 человек лучших дипломников ВАММ. Основным требованием АБТУ РККА при выдаче заказа на проектирование заводом № 183 танка БТ-7-Б-ИС было наличие шести ведущих колёс. В постановлении Комитета обороны № 94 от 15.8.1937 указывалось, что завод № 183 в 1938 году должен изготовить «опытные образцы танка с шестью ведущими колёсами, дизель-мотором, конической башней с 45-мм или 76-мм пушкой, с наклонными листами подбашенной коробки с переходом к их производству в 1939 году».
21 марта 1937-го нарком обороны Ворошилов направил начальнику Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА комдиву Густаву Бокису письмо, поручив создать танк, предназначенный для уличных боев. В письме детально оговаривалось, какими возможностями должна обладать новая боевая машина, чтобы она могла разрушать «не только всякого рода баррикады, но и каменные преграды — стены, дома и пр.», а также вести огонь так, чтобы «поражать противника в верхних этажах домов». В начале апреля в Москве состоялось совещание под руководством помощника начальника АБТУ РККА бригадного инженера Василия Свиридова, в работе которого принял участие также начальник конструкторского бюро «190» (КБ-190) харьковского завода № 183 Михаил Кошкин. По итогам совещания был принят протокол, включающий следующий пункт: «Разработку такого танка необходимо вести параллельно двумя путями: создания специальной конструкции танка и приспособления существующих танков». Одним из предприятий, которым была поручена работа по проектированию, стал завод № 183.
21 июня 1937 года проект танка БТ-ИС был представлен на рассмотрение комиссии под руководством Свиридова, специально командированного для этого в Харьков. Одним из трех экспертов, принимавших участие в рассмотрении проекта, стал адъюнкт Военной академии механизации и моторизации (ВАММ) РККА военинженер 3-го ранга Адольф Дик. Он обратил внимание на проблемы с коробкой передач.
— Проблема с коробками передач была реальной, — считает Владимир Горбунов. — Другой вопрос, что возникла она не только из-за конструкторских «недоработок», что само по себе достаточно спорно, а в связи с тем, что в танковые войска приходили ребята из сельской глубинки с весьма невысоким уровнем знаний и культуры общения с техникой. В ситуациях, когда нужно было работать коробкой передач, переходя на сложной местности на более низкую «ступень», они тупо «газовали», обеспечивая тем самым неминуемую поломку агрегатов.
27 июня представитель АБТУ РККА на заводе № 183 военинженер 2-го ранга Д. С. Сапрыгин, также принимавший участие в работе комиссии под руководством Свиридова, направил ему письмо с перечнем замечаний к проекту БТ-ИС. Одним из них было следующее: "Проектируя новый быстроходный колесно-гусеничный танк с синхронизацией скоростей, следует делать не менее пяти ступеней в коробке передач с диапазоном передаточных чисел около 8."
— КБ-190 предложило привод с использованием карданных валов. Представители Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА вышли с предложением разработать конструкцию с использованием „гитарной передачи“ и подвески, а потом выбрать лучший их двух вариантов. Между Свиридовым и и. о. директора завода № 183 Ф. И. Лящем была достигнута договоренность, что разработкой проекта привода с „гитарной передачей“ будет заниматься Дик. Харьковский завод обязали выделить ему в помощь к 25 июня 1937 года трех конструкторов высокой квалификации, — говорит Игорь Желтов.
Однако назначение специалиста из Москвы не вызвало восторга у руководства КБ-190. Возглавлявший его Кошкин не хотел делиться квалифицированными конструкторами, ведь заводское бюро и без того было перегружено работой. Вместо трех конструкторов Дику выделили всего двух, да и то с опозданием: одного к 1 июля, второго — к 17 июля. Вскоре в Москве узнали, что на харьковском заводе работу Дика фактически саботируют. Помощник начальника АБТУ РККА Свиридов направил и. о. директора завода Лящу письмо, в котором выразил свое недовольство: "Бюро 190 в лице его начальника т. КОШКИНА стало на путь противопоставления работы бюро работе т. ДИКА. В результате вместо здорового соревнования, идущего на пользу дела, получилось стремление заранее обречь работу т. ДИКА на провал. Это выразилось в не укомплектовании бригады т. ДИКА конструкторами и создании нездоровой обстановки вокруг всей его работы…"
В августе 1937 года группа под руководством Дика наконец получила третьего конструктора. Уже к концу месяца коллективу из четырех человек удалось разработать эскизный проект «гитарного привода» и подвески танка БТ-ИС. К этому же сроку КБ-190 под руководством Кошкина завершило доработку эскизного проекта танка БТ-ИС. Представитель АБТУ РККА на харьковском заводе Сапрыгин отправил начальнику АБТУ Бокису донесение, в котором подробно описал и оценил результаты работы обеих групп. По его мнению, работа Дика показала, что «гитара может быть сделана прочной, надежной и простой в изготовлении и эксплуатации». Также Сапрыгин отметил, что «проектирование, проводимое тов. Дик, ведется с учетом современных требований, предъявляемых к танкам».
Сегодня сложно судить, насколько обоснованными были обвинения в адрес Кошкина. Но о том, какие страсти кипели тогда на предприятии, можно судить по еще одной части из донесения Сапрыгина. Он сообщил, что в КБ-190 надеются, «что т. Дик со всеми изменениями не успеет закончить проект к сроку и поэтому не сумеет его защитить». Более того, Кошкин «ведет линию на срыв работы, которую проводит тов. Дик». Трех конструкторов, которых выделили Дику, он «старается деморализовать разговорами, что тов. Дик занимается бесплодным проектированием, и что у Дика ничего не получится. Поэтому у этих без того не сильных конструкторов опускаются руки».
Не ясно, почему Сапрыгин целиком встал на сторону Дика. Самая распространенная версия — что этот конфликт стал частью вечного противостояния военных и производственников: первые стремятся получить «идеальный» танк, а вторые думают, как изготовить его с минимальными затратами.
В начале сентября разработки группы Дика и доработанный КБ-190 проект танка БТ-ИС были рассмотрены на специальном совещании в Автобронетанковом управлении. Его руководителя Бокиса также не устроили результаты работы конструкторов Кошкина. Он направил и.о. директора завода Лящу письмо, в котором указал, что существенные недостатки танка БТ-ИС так и не устранены, поэтому он считает «необходимым дальнейшую разработку представленного проекта прекратить». Вместо этого нужно «разработать три проекта нового танка, отличающихся, главным образом, колесным приводом».
Бокис посчитал, что нельзя доверять работу над новым танком Конструкторскому бюро-190, поскольку оно «не обеспечило нужного качества и темпов работы». Вместо этого нужно создать отдельную конструкторскую группу (ОКБ) «из лучших конструкторов завода № 183 в количестве не менее 20 человек», а руководство ею поручить Дику. Новый легкий колесно-гусеничный быстроходный танк, который планировалось создать на заводе № 183, получит название БТ-20 (А-20).
Версий, что стало причиной ареста, множество. Военный историк Максим Коломиец, к примеру, считает, что Дика подвели управленческие качества: «Дик, являясь, без сомнения, способным конструктором, не обладал организаторским талантом Кошкина. В результате, занимаясь проектированием сам, он не смог обеспечить работу коллектива».
Владимир Горбунов полагает, что такое объяснение не лишено оснований:
— Очень даже может быть. К сожалению, приходится принимать ко вниманию и то, что по воспоминаниям ветеранов-харьковчан, собранными основателем музея «История танка Т-34» Ларисой Васильевой, Дик был очень непростым человеком по характеру.
В первой половине ноября 1937 года на заводе № 183 была создана новая конструкторская группа, получившая название Бюро-24. Начальником был назначен Кошкин. Под его руководством было разработано два варианта танка А-20 — в колесно-гусеничном и гусеничном вариантах, которому присвоили наименование А-32. Именно А-32 с увеличенной до 45 мм толщиной брони и 76-мм пушкой Ф-32 был принят на вооружение с присвоением названия Т-34. В какой мере при создании танка Т-34 Кошкин использовал разработки Дика — еще один предмет ожесточенных споров. Наиболее радикальное мнение высказывает Барятинский в книге «Т-34 в бою»: «На сегодняшний день с высокой долей вероятности можно утверждать, что к проектированию колесно-гусеничного танка БТ-20 (А-20) М. И. Кошкин либо не имел никакого отношения, либо имел весьма незначительное. И уж вовсе не как конструктор! Тактико-технические требования к танку БТ-20 разрабатывались при участии А. Я. Дика и во многом базировались на его разработках, сделанных летом-осенью 1937 года».
— Достоверно только то, что при разработке колесно-гусеничного танка БТ-20 (А-20) конструкторами Бюро-24 было реализовано предложение Дика по поводу расположения пружин в узлах подвески танка не вертикально, а под углом, — говорит Игорь Желтов. — Остальные нововведения (установка броневых плит под углом, введение в ходовую часть еще двух опорных катков — по одному на борт) хотя и предлагались Диком к реализации в новой машине, но не были его идеями. Расположение броневых деталей под углом было предложено и реализовано Николаем Цыгановым в конструкции танка БТ-СВ («Черепаха»), а установка дополнительных опорных катков — требование Автобронетанкового управления РККА.
О дальнейшей судьбе конструктора известно лишь из сохранившихся воспоминаний людей, которые так или иначе с ним пересекались. Первый из них — писатель Юрий Юркевич. В его книге «Минувшее проходит предо мною» есть уникальное свидетельство, касающееся периода работы в ремонто-механических мастерских Вятлага: «…Слесарем работал и Адольф Дик, очень типичный украинский немец. Выпускник бронетанковой академии, кандидат технических наук, он обладал первоклассной инженерной и военной подготовкой, имел изобретения по танкостроению. Как немца, его у нас долго не допускали до инженерной работы. Правда, в дальнейшем он все же стал техноруком мастерских». Как рассказывает Юркевич, новый руководитель «быстро превратил грязные сараи в небольшой завод, чистенький и с приличным уровнем».
В Вятлаге познакомился с Диком и философ Дмитрий Панин, прототип Дмитрия Сологдина, одного из главных персонажей романа Солженицына «В круге первом». В книге «Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки» Панин вспоминает: «Осенью сорок первого, когда мы водворились в мастерской, нам, новичкам, бросился в глаза обрусевший немец. Он являл собой великолепный образчик нордической расы в духе разговоров и писаний того времени, которые как-то доходили до нас. Вероятно, лицевые углы и прочие неизвестные мне тонкости измерялись на таких удачных экземплярах… Запомнились также орлиный нос правильной формы, тонкие вечно твердо сжатые губы, резко выдающийся вперед подбородок. Его рост был 183 сантиметра: соразмерные руки, длинные ноги, широкие плечи. И очень приятный голос с затаенной усмешкой. Ходил он в потрепанной форме танкиста. Пилотка, брюки, гимнастерка в мазуте говорили о том, что он хороший мастер, а не только первоклассный инженер».
По словам Панина, Дик получил срок в 1938 году. Ему удалось завоевать авторитет в лагере, несмотря на распространившуюся среди заключенных информацию о том, что незадолго до ареста он выступал свидетелем обвинения на каком-то судебном процессе.
«Жизнь его была в наших руках: от нас зависело списать на общие работы, где был бы ему конец. Но так как на явном осведомительстве он пойман не был, мы решили дать ему возможность продолжать ремонт тракторов, оставив тем самым на самой тяжелой работе в мастерской, а дальше ходу не давать. До войны из какого-то волжского городка мать слала сыну посылки и физическая работа была ему даже в охотку. Но осенью-зимой сорок первого «двойной расход» и тяжелый труд, несмотря на то, что мы выписывали людям максимально возможные пайки, сделали свое: Дик «доплыл». Никаких жалоб, угроз, просьб с его стороны, но смотреть на него стало страшновато — синее обтянутое лицо, жуткие своей прозрачностью глаза.
Вскоре я зашел к знакомой медсестре после приема и увидел в перевязочной в деревянном кресле по пояс обнаженного Дика. Он скорей полулежал, а не сидел. Вытянутые длинные ноги упирались в стену, раскинутые руки беспомощно свешивались со спинки кресла вниз. Мне показалось вначале, что подмышками у него были кровавые раны, в действительности же там образовались гнезда чирьев, так называемое «сучье вымя». Голова его бессильно склонилась на грудь. И весь он походил на подстреленного кондора. Я остановился молча в дверях приемной. Анечки не было, ушла в аптеку. Вдруг он очнулся, мы встретились глазами. Взора он не отвел, но голова снова обессилено свесилась к правому плечу. И тут что-то резко кольнуло сердце: я увидел, как он неожиданно улыбнулся. Улыбка была жалобная, но никак не жалкая, и я прочел в ней немую мольбу. Я не мог ошибиться и впился в его лицо, чувства крайне обострились. Молчание длилось минуты две. Вернулась Анечка, я вышел на воздух. Она лишь подтвердила лагерный диагноз, который и без того был ясен: дистрофия в самой ее лютой фазе.
На следующее утро я рассказал все своим ребятам и предложил им решить, что делать с Диком. Если бы он был натуральным гадом, он давно бы «развонялся», а он молчит и тянет. Когда крысу загоняют в угол, она бросается на человека. Здесь обстояло иначе. Его выступление на суде — реальный факт, но это еще не стукачество, могут быть и смягчающие обстоятельства. И я предложил перевести его с ремонта тракторов, где он явно больше работать не может, на ремонт оборудования, дать ему горизонтально-фрезерный станок, который он сперва должен сам отремонтировать, и обещал к нему даже не подходить, а принять станок, когда он будет готов. На этот раз мое предложение было принято. Дик соорудил себе козлы, и первые две недели сидел на них, замерев в картинной позе шабровщика… Через два месяца он прекрасно отремонтировал станок и был закреплен за ним фрезеровщиком. Обе стороны хранили полное молчание.
Когда разделились мастерские и мы уехали на пятый центральный лагпункт, Дик остался на первом… В феврале сорок третьего я приехал в мастерскую первого лагпункта получить чертежи приспособления для расточки блока цилиндров. Дик принял меня приветливо, был разговорчив, шутил по делу и без оного, вспоминал всякие мелочи… В то время, как мы рассматривали чертежи, на минуту исчезла его улыбка, глаза приняли цвет и выразительность стального лезвия и, почти не меняя интонации, он бросил: «Вами интересуются!» Тотчас лицо приняло прежнее выражение, язык без паузы составил следующую фразу о новом способе закрепления резцов в борштанге…
Не только западному читателю, но и сегодняшним подсоветским жителям следует разъяснить, что два слова, произнесенные Диком в условиях того государственного терроризма для многих людей могли стать пределом их желания помочь другому в надвигающейся беде. Он сказал достаточно, а если бы я обратился за разъяснениями, то встретил бы непонимающее холодное выражение лица. Думаю, что первоначально не ошибся: Дик сексотом не был», — пишет в своей книге Дмитрий Панин.
Отсидев полный срок, Адольф Дик был сослан на «вечное поселение» в алтайский город Бийск. Директором Бийского котельного завода был тогда Христофор Кулев, который не побоялся взять на работу «врага народа». 8 сентября 1950 года Дик был назначен технологом кузнечно-прессового цеха. Бийский журналист Борис Косенков записал и опубликовал воспоминания инженера Петра Казанцева, работавшего на заводе одновременно с Диком. Казанцев рассказал, что Дик внес серьезный вклад в развитие котельного производства. За один только 1950 год он подал шесть рационализаторских предложений, два из которых были признаны изобретениями. Каждое из них позволяло повысить производительность труда в 8−30 раз. В частности, среди многих изобретений Адольфа Яковлевича Дика примечательно такое: он изобрел трубогибочный станок Т-1, получивший среди заводчан прозвище «Слон», используемый при производстве конвективных пучков паровых котлов серии ДКВ и ДКВР. Ранее трубы гнули вручную, нагревая их на горне. За одну смену удавалось согнуть всего 4-5 труб, поскольку процесс был весьма трудоемким. Изобретённый Диком уникальный станок, предназначенный именно для котлостроения, принес огромную экономию — 650 тыс. рублей, что позволило выполнить годовую программу за два месяца. Коллегам по цеху Дик рассказывал, что его арестовали в тот же день, когда он завершил диссертацию, написанную по результатам работы над танком Т-34. Днем он сдал ее для защиты, а уже вечером за ним пришли.
После 17-летней ссылки Адольф Дик получил разрешение вернуться в Москву. В столице его путь пересекся с инженером Юрием Найдиным, одним из создателей первых советских вычислительных машин. В книге «Рассказы о прошлом и о себе» Найдин вспоминает: «Большую помощь на основе огромного жизненного и инженерного опыта нам оказал в разработке конструкции пульта управления ЭВМ Адольф Яковлевич Дик (в прошлом один из главных разработчиков танка Т-34). Это был очень интересный и сильный человек. В прошлом адъюнкт бронетанковой академии, он вернулся после 17-летней ссылки из Бийска, где последние годы работал главным инженером котельного завода. Мы дружили с ним и общались до самой его кончины в 1978 году».
Это все, что на сегодняшний день известно о судьбе Адольфа Дика. До сих пор не ясно, как сложилась его личная жизнь после ареста, женился ли он, завел ли детей. И даже дата смерти — предмет разногласий. Не знают историки и где похоронен один из создателей легендарного танка Т-34.
У этого человека была удивительная судьба. В юности он и не помышлял о том, что впоследствии стало главным делом его жизни. Кошкин прожил недолго, успев построить всего один танк, которому отдал все силы и саму жизнь. Его могила не сохранилась, а имя никогда не гремело по всему миру.
Зато весь мир знает его танк. Т-34 — лучший танк Второй мировой войны, танк, название которого неотделимо от слова «Победа».
«Сладкая» жизнь
Михаил Ильич Кошкин родился 3 декабря 1898 года в крестьянской семье в селе Брынчаги Угличского уезда Ярославской губернии. Земли у семьи было немного, и отец Михаила, Илья Кошкин, занимался промыслами. Мише не было и семи, когда в 1905 году умер отец, надорвавшись на лесозаготовках. Мать осталась с тремя малолетними детьми на руках, и Михаилу пришлось помогать ей зарабатывать на кусок хлеба.
В четырнадцать лет Миша Кошкин уехал на заработки в Москву, став подмастерьем в карамельном цехе кондитерской фабрики, ныне известной как «Красный Октябрь».
Смелого, инициативного и решительного бойца сделали политработником. После нескольких ранений и перенесённого тифа отправили в Москву, в Коммунистический университет имени Свердлова. В Кошкине рассмотрели перспективного руководителя.
В 1924 году выпускнику университета Кошкину поручили руководство… кондитерской фабрикой в Вятке. Там он проработал до 1929 года на различных постах, женился.
Казалось бы, как в судьбе этого человека могли появиться танки?
Родине нужны танки!
Надо заметить, что до 1929 года в Советском Союзе танковая промышленность являла собой весьма жалкое зрелище. Вернее сказать, её просто не было. Трофейные машины, доставшиеся от Белой армии, незначительное собственное производство, отстававшее от лучших мировых образцов на целую вечность…
В 1929 году правительство страны постановляет — ситуацию надо менять кардинальным образом. Без современных танков обеспечить безопасность страны нельзя.
Кадры, как известно, решают всё. А при отсутствии таковых их нужно готовить. И партийного работника Михаила Кошкина, которому к тому времени уже за 30, отправляют в Ленинградский политехнический институт для обучения на кафедре «Автомобили и тракторы».
Сложно осваивать новое дело практически с нуля, но у Кошкина упрямства и целеустремлённости хватило бы на двоих.
Теория без практики мертва, и ещё студентом Кошкин работает в конструкторском бюро Ленинградского Кировского завода, изучая модели иностранных танков, закупленные за рубежом. Он вместе с коллегами не только ищет пути совершенствования имеющейся техники, но и вынашивает идеи принципиально нового танка.
После окончания вуза Михаил Кошкин больше двух лет работает в Ленинграде, и его способности начинают раскрываться. Он стремительно проходит путь от рядового конструктора до заместителя начальника КБ. Кошкин участвовал в создании танка Т-29 и опытной модели среднего танка Т-111, за что был удостоен ордена Красной Звезды.
Кошкин и другие
В декабре 1936 года в жизни Михаила Кошкина случился новый крутой поворот — его отправляют в Харьков в качестве начальника танкового КБ завода № 183.
Жена Кошкина уезжать из Ленинграда не хотела, но последовала за мужем.
Назначение Кошкина на должность произошло при достаточно трагических обстоятельствах — прежний глава КБ Афанасий Фирсов и ещё ряд конструкторов попали под дело о вредительстве после того, как выпускаемые заводом танки БТ-7 стали массово выходить из строя.
Фирсов успел передать дела Кошкину, и потом это обстоятельство станет поводом для очернения имени конструктора. Мол, Т-34 разработал именно Фирсов, а не Кошкин, который-де был «карьеристом и бездарностью».
Михаилу Кошкину действительно приходилось нелегко. Кадровый состав КБ был слаб, а приходилось заниматься не только перспективными разработками, но и текущим серийным производством. Тем не менее под руководством Кошкина была проведена модернизация танка БТ-7, который был оснащён новым двигателем.
Осенью 1937 года Автобронетанковое управление РККА выдаёт задание Харьковскому заводу на разработку нового колёсно-гусеничного танка. И вот здесь снова возникает конспирология: на заводе, помимо Кошкина, в этот момент работает Адольф Дик. По одной из версий, именно он разработал проект танка под названием А-20, который отвечал требованиям технического задания. Но проект был готов позже запланированных сроков, после чего Дик получил то же обвинение, что и Фирсов, и оказался в тюрьме. Правда, Адольф Яковлевич пережил и Фирсова, и Кошкина, дожив до 1978 года.
Гусеничный проект
Безусловно, Кошкин опирался и на работы Фирсова, и на работы Дика. Как, собственно, и на весь мировой опыт танкостроения. Однако у него было своё видение танка будущего.
После ареста Дика на начальника КБ Кошкина легла дополнительная ответственность. Он понимал, что ошибки ему никто не простит. Но колёсно-гусеничный А-20 конструктора не устраивал. На его взгляд, стремление к колёсной технике, отлично показывающей себя на шоссе, не слишком оправданно в условиях реальной войны.
Те же скоростные БТ-7, прекрасно летавшие через овраги, но обладавшие только противопульной бронёй, немцы ехидно называли «быстроходными самоварами».
Нужна была машина скоростная, с высокой проходимостью, выдерживающая огонь артиллерии и сама обладающая значительной ударной мощью.
Михаил Кошкин наряду с колёсно-гусеничной моделью А-20 разрабатывает гусеничную модель А-32. Вместе с Кошкиным работают его единомышленники, которые впоследствии продолжат его дело — Александр Морозов, Николай Кучеренко и конструктор двигателей Юрий Максарев.
На Высшем военном Совете в Москве, где были представлены проекты и колёсно-гусеничного А-20, и гусеничного А-32, военные откровенно не в восторге от «самодеятельности» конструкторов. Но в разгар полемики вмешался Сталин — пусть Харьковский завод построит и испытает обе модели. Идеи Кошкина получили право на жизнь.
Конструктор торопился, подгоняя других. Он видел — большая война уже на пороге, танк нужен как можно быстрее. Первые образцы танков были готовы и поступили на испытания осенью 1939 года, когда Вторая мировая уже началась. Эксперты признали: и А-20, и А-32 лучше всех моделей, ранее выпускавшихся в СССР. Но окончательного решения принято не было.
Образцы испытывали и в реальных условиях — во время советско-финской войны 1939–1940 годов. И вот здесь гусеничный вариант Кошкина явно вырвался вперёд.
С учётом замечаний танк доработали — нарастили броню до 45 мм, поставили 76-миллиметровую пушку.
Танкопробег
Два опытных образца гусеничного танка, получившего официальное название Т-34, были готовы в начале 1940 года. Михаил Кошкин безвылазно пропадал в цехах и на испытаниях. Нужно было как можно скорее добиться начала серийного производства Т-34.
Окружающие удивлялись фанатизму Кошкина — у него дома жена, дочки, а он только о танке думает. А конструктор, боровшийся за каждый день, каждый час, сам того не зная, уже вёл войну с фашистами. Не прояви он упорства, рвения, самоотдачи, кто знает, как повернулась бы судьба нашей Родины?
Войсковые испытания танка начались в феврале 1940 года. Но для того, чтобы танк отправили в серийное производство, опытные образцы должны пройти определённое количество километров.
Михаил Кошкин принимает решение — Т-34 наберут эти километры, отправившись из Харькова в Москву своим ходом.
В истории отечественного танкостроения этот пробег стал легендой. Накануне Кошкин сильно простудился, а танк — это не лучшее место для больного человека, тем более, в условиях зимы. Но отговорить его было невозможно — два танка просёлками и лесом отправились в столицу.
Военные говорили: не дойдут, сломаются, придётся гордому Кошкину везти своё детище по железной дороге. 17 марта 1940 года оба танка Т-34 своим ходом прибыли в Москву, в Кремле представ перед глазами высшего советского руководства. Восхищённый Сталин назвал Т-34 «первой ласточкой наших бронетанковых сил».
Кажется, всё, Т-34 получил признание, можно и заняться собственным здоровьем. Тем более что ему это настоятельно посоветовали в Кремле — кашель Кошкина звучал просто ужасно.
Однако для серийного производства опытным моделям Т-34 не хватает ещё 3000 километров пробега. И больной конструктор снова лезет в машину, возглавляя колонну, идущую в Харьков.
Скажите, способен на это карьерист, укравший и присвоивший чужие проекты, как говорят о Михаиле Кошкине недоброжелатели?
Личный враг Гитлера
Под Орлом один из танков съезжает в озеро, и конструктор помогает его вытаскивать, стоя в ледяной воде.
Михаил Кошкин выполнил все требования, отделявшие Т-34 от серийного производства, и добился официального решения о запуске танка в «серию». Но по прибытии в Харьков он оказался в больнице — врачи диагностировали у него пневмонию.
Возможно, болезнь отступила бы, но недолеченный Кошкин сбегал на завод, руководя доработкой танка и началом серийного производства.
В итоге болезнь обострилась настолько, что спасать конструктора прибыли медики из Москвы. Ему пришлось удалить лёгкое, после чего Кошкина отправили на реабилитационный курс в санаторий. Но было уже поздно — 26 сентября 1940 года Михаила Ильича Кошкина не стало.
Провожать 41-летнего конструктора в последний путь вышел весь завод.
Но он успел запустить Т-34 в серийное производство. Пройдёт меньше года, и немецкие танкисты в ужасе будут сообщать о невиданном русском танке, сеющем панику в их рядах.
Согласно легенде, конструктора танка Т-34 Адольф Гитлер объявил своим личным врагом посмертно. Могила конструктора не сохранилась — она была уничтожена гитлеровцами во время оккупации Харькова, причём есть основания считать, что намеренно. Впрочем, спасти их это уже не могло. Михаил Кошкин выиграл свой бой.
Главная награда
Скептики любят сравнивать технические характеристики Т-34 с другими танками Второй мировой войны, доказывая, что детище Михаила Кошкина уступало многим из них. Но вот что сказал профессор Оксфордского университета Норман Дейвис, автор книги «Европа в войне. 1939–1945. Без простой победы»: «Кто в 1939 году мог подумать, что лучший танк Второй мировой будет производиться в СССР? Т-34 был лучшим танком не потому, что он был самым мощным или тяжёлым, немецкие танки в этом смысле его опережали. Но он был очень эффективным для той войны и позволял решать тактические задачи. Маневренные советские Т-34 «охотились стаями», как волки, что не давало шансов неповоротливым немецким «Тиграм». Американские и британские танки были не столь успешны в противостоянии немецкой технике».
10 апреля 1942 года конструктору Михаилу Кошкину посмертно была присуждена Сталинская премия за разработку танка Т-34. Полвека спустя, в 1990 году, первый и последний президент СССР Михаил Горбачёв присвоил Михаилу Кошкину звание Героя Социалистического Труда.
Но лучшей наградой для Кошкина стала Победа. Победа, символом которой стал его Т-34.
Читайте также: