Конструктор яковлев о сталине
Обновлено: 03.05.2024
Николай Дмитриевич Яковлев (1898–1972) – советский военачальник, маршал артиллерии. С 1941 по 1946 год был начальником Главного артиллерийского управления РККА. Написал книгу военных мемуаров.
Размышления о начале войны: «Когда мы беремся рассуждать о 22 июня 1941 года, черным крылом накрывшем весь наш народ, то нужно отвлечься от всего личного и следовать только правде. Непозволительно пытаться взвалить всю вину за внезапность нападения фашистской Германии только на И.В. Сталина. Прошу понять меня правильно – когда я пишу это, то далек от мысли встать в ряды недоброй памяти защитников всего того, что решительно осуждено. Да и не приличествует мне защищать Сталина по причинам личного характера: я встретил день его смерти в 1953 году, находясь в одиночке бериевской тюрьмы, где мысли мои были заняты главным образом тем, как отбить очередные вздорные «обвинения», нагромождавшиеся следователями. Не оставляет меня и то вполне реальное соображение, что, если бы не скончался в то время Сталин, я бы не писал теперь эти строки.
Много горя принесли тяжелые 1937 и 1938 годы. В результате репрессий были загублены блестящие кадры командиров и политработников Красной Армии. Тяжелые условия для нашего народа создались из-за допущенных просчетов в сроках нападения Германии. Не так сложился бы начальный период войны, если бы войска хотя бы на несколько недель раньше получили нужные директивы, развернулись бы и изготовились к бою.
Таких упреков можно приводить немало в адрес не только И.В. Сталина. Никто не упрекнул бы, например, в провокации командование 4-й армии Белорусского военного округа, если бы оно вывело из казарм в Бресте полки стрелковой дивизии, а не оставило бойцов в ночь на 22 июня в казармах, двери которых были под пулеметным прицелом с вражеской территории. В бесконечных сетованиях наших военачальников о «внезапности» просматривается попытка снять с себя всю ответственность за промахи в боевой подготовке войск, в управлении ими в первый период войны. Они забывают главное: приняв присягу, командиры всех звеньев – от командующих фронтами до командиров взводов обязаны держать войска в состоянии боевой готовности. Это их профессиональный долг, и объяснять невыполнение его ссылками на И.В. Сталина не к лицу солдатам».
Оценивая обеспеченность наших сухопутных сил к июню 1941 года вооружением и боеприпасами, Н.Д. Яковлев подчеркивал, что то, что было сделано за предвоенные годы, являлось, видимо, пределом экономических возможностей. Политическое руководство страны рассчитывало на более поздние сроки войны, а когда она началась, полагалось на профессиональное мастерство наших командующих. К сожалению, оно не всегда было на высоте. Признать это фронтовикам трудно, ибо в таком случае нужно бы сказать, что взаимодействие между родами войск организовывалось наспех, не было должной разведки и не всегда существовало твердое и целеустремленное руководство. Куда легче сетовать на нехватку вооружения и боеприпасов как на основную причину неблагоприятного развития событий на фронте. По крайней мере осязаемо и просто.
Руководство Генштаба в быстро изменявшейся оперативной обстановке целиком переключилось на действия фронтов, и сверстывать план заказов стало некому, а начальников, распоряжавшихся отпуском боеприпасов и вооружения, оказалось много. Все нарастали требования фронтов. ГАУ лихорадило от неразберихи.
В кабинет начальника ГАУ несколько дней подряд приходил Маленков со своим помощником Шаталиным. После них в одном из кабинетов поместился Н.А. Вознесенский со своим помощником Мохневым. Несколько недель в роли назойливого контролера был Мехлис. Яковлев довольно насмотрелся на разного рода «проверяющих». Пока они тихо сидели в кабинете, это было неприятно, но терпимо. Однако когда некоторые возомнили себя специалистами, конфликты оказались неизбежными. Военачальник был вынужден отвести ряд безграмотных предложений Маленкова, относившихся к проверенной практикой норме патронов, расходуемых военной приемкой при контрольном отстреле винтовок и пулеметов (какой-то «заботливый деятель», не зная глубины вопроса, поспешил пожаловаться в ЦК на большой расход боеприпасов). Затем, когда Маленков со свитой явился на полигон и стал разглагольствовать о достоинствах боевой техники, Яковлев прямо ему указал на то, что он не понимает сути дела.
Военным вспоминается еще один инцидент, участником которого был Л. Берия: «Требовалось настоятельно вооружение и для войск НКВД. В 1941 году потребность не обеспечивалась поставками, отсюда конфликты и с этим ведомством. Учитывая, что главой НКВД был Берия, легко понять, в каких условиях приходилось с ним «конфликтовать». Как-то при очередном распределении вооружения присутствовал генерал-полковник Н.Н. Воронов. Вот что он написал впоследствии: «Сталину бросились в глаза цифры: «Для НКВД – 50 000 винтовок». Он забросал нас вопросами: кто конкретно дал эту заявку, зачем столько винтовок для НКВД? Мы сказали, что сами удивлены этим, но Берия настаивает. Тотчас же вызвали Берию. Тот пытался дать объяснение на грузинском языке. Сталин с раздражением оборвал его и предложил ответить по-русски: зачем и для чего ему нужно столько винтовок?
– Это нужно для вооружения вновь формируемых дивизий НКВД, – сказал Берия.
– Достаточно будет и половины – двадцати пяти тысяч.
Берия стал упрямо настаивать. Сталин дважды пытался урезонить его. Берия ничего не хотел слушать.
Тогда раздраженный до предела Сталин сказал нам:
– Зачеркните то, что там значится, и напишите десять тысяч винтовок.
И тут же утвердил ведомость.
Когда мы вышли из кабинета, нас догнал Берия и бросил злобно:
– Погодите, мы вам кишки выпустим!
Мы не придали тогда должного значения его словам, считая их своего рода восточной шуткой. Только позже стало нам известно, что этот выродок и предатель обычно приводил свои угрозы в исполнение».
Указания и команды Сталина выполнялись точно и безоговорочно: «Слово Верховного было законом. В первый год войны я часто, почти каждый день вызывался в Ставку и убеждался в безукоснительном выполнении всеми его указаний. В разговоре с ним можно было приводить доводы в обоснование своих предложений. Можно было просить согласиться с тем, что можно выполнить, и не соглашаться, если Сталин иногда настаивал на невозможном. Твердо, не отступая перед острым в случае необходимости спором, всегда отстаивал перед Сталиным свою точку зрения нарком вооружений Д.Ф. Устинов.
Работу в Ставке отличала простота, интеллигентность. Никаких показных речей, повышенного тона, разговоры вполголоса. Сталин не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов и поворотов. Как-то в Ставку был вызван один из начальников управлений Наркомата обороны. Генерал, войдя в кабинет (он вызывался в первый раз), сделал несколько шагов строго по строевому уставу, щелкнув каблуками, четко доложил о своем прибытии и замер в положении «смирно», Сталин задал несколько вопросов и, получив отрывистые ответы, отпустил генерала. Тот по-строевому повернулся и твердым шагом вышел. Верховный нахмурился, глядя ему вслед, махнул рукой и перешел к другим делам. Генерал через несколько дней был заменен другим, убыл на фронт и, насколько я помню, получил там за отличие в боях звание Героя Советского Союза».
О своем значимом распоряжении Н.Д. Яковлев вспоминает следующим образом: «Крупное мероприятие, которым я горжусь по сей день, – категорическое распоряжение, отданное мной в самом начале войны: безоговорочно отводить всю тяжелую артиллерию в тыл, не поддаваясь соблазну ввести ее в дело, как бы ни была тяжела обстановка. Я знал, что ревнители «бдительности» могут без труда ложно истолковать этот приказ со всеми вытекающими последствиями для начальника ГАУ. Но я по службе в войсках знал ограниченную подвижность тяжелых и дорогостоящих орудий РГК. Я каменел при мысли о том, что красавицы – пушки и гаубицы, гордость армии и народное достояние – могут легко попасть в руки немцам. К сожалению, это было более чем реальной перспективой – танковые и мотомеханизированные соединения врага в то лето проходили иной раз до ста километров в день».
Тем не менее, как ни негодовали артиллеристы, жаждавшие обрушить снаряды на врага, они грузились в эшелоны и уходили на восток. При отходе, в оборонительных боях летом 1941 года потери составили всего несколько десятков тяжелых орудий. Вся основная масса этой мощной артиллерии – орудия калибра 203 и 280 мм, 152-мм дальнобойные пушки и кадровый состав были отведены и сосредоточены в лагерях глубоко в тылу. Все знали, что придет время, и оно не так далеко, когда тяжелая артиллерия займет место в рядах победоносных войск, идущих на запад, проложит им путь могучим огнем. Так оно и случилось.
Н.Д. Яковлев хорошо помнит вечер в Ставке после окончательного разгрома группировки фашистских войск под Сталинградом. Поскребышев вошел в кабинет И.В. Сталина и доложил, что через несколько минут будут передавать по радио приказ наркома обороны о победе наших войск. В кабинете Сталина не было ни радиоприемника, ни радиоточки. Она находилась в кабинете Поскребышева. В Ставке в этот час находился и Г.К. Жуков. Сталин предложил пойти послушать Левитана.
Безмерно радуясь содержанию передававшегося по радио приказа, Яковлев наблюдал, как Сталин, расправив плечи и став как будто выше ростом, попыхивал трубкой, останавливался с гордо поднятой головой и, поглядывая поочередно то на Георгия Константиновича, то на военных, не скрывал своего удовлетворения победой и гордости за блестящий успех наших войск. Особенно он подтянулся и приосанился, когда Левитан читал раздел приказа о пленении немецких генералов, среди которых был и фельдмаршал Паулюс. И это было так понятно. После многих месяцев труднейших, ожесточеннейших сражений требовалась разрядка. Теперь и вовсе стало ясным превосходство наших войск над кичливым врагом с его хвалеными генералами и фельдмаршалами.
А вот как изготовляли новую пушку для легендарного Т-34:
«После Курской битвы стало ясно, что наш превосходный танк Т-34, равного которому по своим боевым качествам не было ни у врагов, ни у союзников, нуждается в более мощной пушке, чем 76-мм калибра. К декабрю 1943 года В.Г. Грабиным была отработана и изготовлена новая 85-мм танковая пушка с начальной скоростью полета снаряда 800 метров в секунду. Увеличивалась дальность прямого выстрела, и снарядом пробивалась более толстая броня. Сталин торопил нас с новым заказом. Нервничал он сам, его нервозность передавалась и нам. 29 декабря наркомы Д.Ф. Устинов, В.А. Малышев, Б.Л. Ванников, командующий бронетанковыми войсками Я.Н. Федоренко и я вылетели на научно-испытательный полигон ГАУ, который с началом блокады Ленинграда (там оставался главный полигон ГАУ) пришлось организовать неподалеку от города Горького.
К нашему приезду из новой пушки было сделано немало выстрелов, в том числе и так называемых усиленных. Программа испытаний шла к концу. Танк и пушка показывали вполне удовлетворительные результаты. Пробыв полдня на полигоне, мы всей группой отправились на 92-й завод в Горький, чтобы договориться о начале поставок новых орудий. С 1 февраля 1944 года танки Т-34 должны были поступать на фронт уже с новой 85-мм пушкой.
Когда мы возвратились в Москву, группа вооруженцев вместе с представителями заинтересованных ведомств подготовила проект постановления ГКО. Этот проект, подписанный Устиновым, Малышевым, Ванниковым и Федоренко, поздно вечером 31 декабря рассматривался в ГКО. Там ждали, когда его подпишу я. Все присутствовавшие упрекали меня в медлительности и нерешительности. Я же, зная, что осталось отстрелять из пушки еще несколько десятков проверочных выстрелов (чтобы закончить полностью программу испытаний), и не имея окончательного заключения полигона, колебался и пока воздерживался от подписи. Потом, ввиду того, что наступает Новый год, уступил давлению, подписал проект, и в час ночи 1 января 1944 года было получено постановление ГКО, утвержденное Сталиным.
Утром, часов в девять, мне позвонили с полигона и сообщили, что после окончания испытаний по одному из узлов противооткатных приспособлений орудия получены неудовлетворительные результаты, и поэтому пушка считается не выдержавшей испытаний и подлежит доработке. Это было полной неожиданностью. Нечего и говорить, что тотчас же в Наркомате вооружения собрались все, кто имел отношение к созданию пушки. При участии компетентных специалистов и самого Грабина проанализировали результаты испытаний. Было найдено решение, и после твердого заверения руководства завода, что дефект будет быстро устранен, появилась уверенность, что пушку в январе доиспытают, а с 1 февраля, как и было намечено, танки Т-34 пойдут с новой пушкой.
Тем не менее малоприятный факт утаивать от И.В. Сталина было нельзя. Около 14 часов я позвонил ему и доложил о происшедшем. Сталин молча выслушал меня и, ничего не сказав, положил трубку. Вечером в своем кабинете Верховный медленно прохаживался по комнате, останавливался против меня и, сурово глядя, грозил мне пальцем; вновь прохаживался, опять останавливался и снова грозил. Потом сказал:
– Это вам урок на будущее.
Д.Ф. Устинов счел необходимым выехать на завод и сутками не выходил из цехов. Под его наблюдением на четвертые сутки была готова очень сложная деталь пушки – стальная люлька, которая буквально за десятки часов прошла путь от «белков» (чертежей) до отливки и окончательной отделки. Так создавалась эта пушка».
Военный замечает, что, работая со Сталиным, надо было иметь в виду его цепкую, поистине необъятную память, внимание к мелочам в громадном деле боевого обеспечения армии. Как-то в 1943 году, утверждая план отпуска вооружений, он обратил внимание на прошение Яковлева отпустить Северо-Западному фронту сорок 107-мм пушек образца 1910–1930 годов. Последовал вопрос: зачем это Курочкину (командующий фронтом), который не ведет активных действий, предлагается отпустить 107-мм пушки, почему это ГАУ вдруг расщедрилось? Военачальник сказал, что на вооружении сейчас 122-мм пушки, а 107-миллиметровые, достаточно устаревшие, находятся в запасе. Раньше они назывались 42-линейными. Сталин вспомнил, что такие орудия хорошо себя показали под Царицыном в 1918 году. Нужно заметить, что он Сталинград обычно называл Царицыном, а Горький – Нижним.
– И все-таки в чем причина вашей щедрости? – продолжал допытываться Сталин.
– Курочкин готовится освобождать Старую Руссу. А это мой родной город, – признался Яковлев.
FISHKINET
АНТИФИШКИ
Всё о политике в мире
Сталин: ". мы правильно поступаем, что так сурово караем националистов всех мастей и расцветок. Они лучшие помощники наших врагов и злейшие враги собственных народов. Ведь заветная мечта националистов – раздробить Советский Союз на отдельные “национальные” государства, и тогда он станет легкой добычей врагов. Народы же, населяющие Советский Союз, в своем большинстве будут физически истреблены, оставшаяся же, часть превратится в бессловесных и жалких рабов завоевателей/ Не случайно презренные предатели украинского народа – лидеры украинских националистов, все эти мельники, коновальцы, бандеры уже получили задание от немецкой разведки разжигать среди украинцев, которые те же русские, ненависть к русским и добиваться отделения Украины от Советского Союза."
1941 год. Добавить нечего.
Это просто ужас какой-то. Приходишь в книжный магазин, а там сталин-гитлер-гитлер-сталин-гитлер-гитлер-сталин-сталин.
Кто сказал, что Гитлер исключительно разрушитель? Преступления нацизма не оправдываю, но для немцев в то время он был именно создателем. Двайте хоть постараемся быть объективными.)))
Не настаиваю на своем мнении - но Яковлев был . эээ . гнидой. Именно этот человек принял основное участие в гноблении Поликарпова, мол, "король истребителей" должен дать дорогу молодым. Окажи тогда Поликарпову всемерную поддержку с истребителями И-180 и И-185 (в 41 ом году уже имевшим характеристики Ла-5 конца войны) - война в воздухе могла сложиться совсем по иному и разбомбленных колон с эшелонами могло быть кратно меньше с вытекающими военными и экономическими последствиями.
Да и молодого конструктора Москалева Яковлев откровенно затоптал так как самолеты Москалева (например САМ-13) являлись более успешными конкурентами ЕГО самолетам. А раз конкурент имеет шанс обойти Яковлева конструктивно - его (конкурента) надо растоптать административно. И растоптал, пользуясь служебным положением. Посему и говорю - Гнида.
Есть подозрения , что ентого диалога небыло . Чой то как то в некоторых предложениях неувязочки проглядываются .
Опыт жизненный. Впрочем, подумав хорошенько, я пришёл к выводу, что ошибся.
Хочу вас огорчить . Вернее не хочу , но что поделаешь .
Это не ваш жизненный опыт это ваше шаблонное мышление . Вы мыслите стереотипами .
Доказательство этому находится прямо перед глазами . Когда вы увидели , что я высказался против статьи вы тут же поинтересовались , как у меня "зелёный позитив" . Вам привидилось , что то в чём вы ошиблись . Произошло это потому , что по вашему мнению всё что связанно с Сов. Союзом ( статья ) и Россией ( все кто общаются на фишках - ТВзомби ) плохо , негативно итд.
Ну нету такого - здесь принято . Что это значит вообще - здесь принято . Это вообще как . Все , буквально все русские ваши враги . Или только те кто на фишках . Или все кто на фишках .
Вы это бросьте . Это очень опасный подход .
В Сов. Союзе было много хорошего . В России тоже много хорошего . Не всё , но много пложительных сторон . Но если взять любую отдельную страну , то можно найти и хорошее и плохое . Так , что я как раз таки да здравомыслящий человек .
На День Победы водки выпил, колорадку одел, что то ,,патриотичное,, по пьяне орал. Мало, что ли?
(тихонько так добавляет)
. Для быдла.
И это. Уже не дед. Для большинства нынешних ,,патриотов,, это уже прапрадед. Всё таки 70 лет прошло. У них в методичках написано ,,Дед,, - они и шпарят, как велели.
А.С. Яковлев за работой
История как она есть. После смерти И.В. Сталина на авиаконструктора Яковлева, который, как он сам это отмечал в своих мемуарах, был с ним в довольно доверительных отношениях, начались нападки со стороны его коллег по цеху, обвинявших его в предвзятости, прямом доносительстве и злоупотреблении своим служебным положением – как никак зам. наркома авиационной промышленности.
Вот, например, что сам Яковлев пишет о своих разговорах со Сталиным:
«Уже с начала лета 1939 года Сталин меня стал вызывать для консультации по авиационным делам. Первое время меня смущали частые вызовы в Кремль для доверительного обсуждения важных вопросов, особенно когда Сталин прямо спрашивал:
— Что вы скажете по этому вопросу, как вы думаете?
Он иногда ставил меня в тупик, выясняя мнение о том или ином работнике.
Видя моё затруднительное положение, смущение и желая ободрить, он говорил:
— Говорите то, что думаете, и не смущайтесь — мы вам верим, хотя вы и молоды. Вы знаток своего дела, не связаны с ошибками прошлого и поэтому можете быть объективным больше, чем старые специалисты, которым мы очень верили, а они нас с авиацией завели в болото.
Именно тогда он сказал мне:
— Мы не знаем, кому верить.»
А. С. Яковлев. Цель жизни. Глава «Первый истребитель»
И вот тут возникает вопрос, а о ком конкретно и что именно рассказывал Яковлев, не говоря уже о том, что нам не дано знать, как именно Сталин интерпретировал его рассказы… И чем они могли заканчиваться…
О своих подозрениях в отношении А.С. Яковлева писал авиаконструктор Л. Кербер. Конструктор А.С. Москалёв также написал в мемуарах, что именно Яковлева он винит в том, что его работа над сверхлегким истребителем САМ-13 (1941) и сверхзвуковым РМ-1 (1946) была прекращена по приказу сверху. Весьма нелицеприятным образом отзывался о Яковлеве и такой наш замечательный лётчик-ас, как А. И. Покрышкин, причём опять-таки в книге воспоминаний «В небе над Кубанью». Словом, претензий к нему от разных людей набралось достаточно много, но… мемуары, это и есть мемуары. И обвинения в них бывают очень часто написаны «вилами на воде». Да к тому же ещё и многие из них легко опровергаются сличением дат тех или иных заявлений и реально имевших место событий.
А вот что несомненно и очевидно для всякого, так это то, что сам Яковлев написал своей собственной рукой в своих собственных книгах. В частности, речь пойдёт о том, что в его книгах написано о поставках по ленд-лизу. Вот этот отрывок из его книги «Рассказы авиаконструктора»…
Типичный пример – «истина в умолчании»
Да, всё, что написано у А.С. Яковлева в этом отрывке, истинная правда. Но… получается, что он, приводя одни цифры, был совершенно не осведомлён о других. И опять же, если бы это написал рядовой обыватель или, скажем, студент авиационного вуза, то для 1964 года это было бы нормально. Вот только замнаркома и замминистра авиационной промышленности по общим вопросам (до 1946 г.) не мог не знать, более того – обязан был знать и другие цифры. А именно цифры количества поставок в СССР алюминия, некоторых других цветных металлов, без которых самолет не создать, и, разумеется, авиационного бензина.
«Российские власти, по-видимому, хотят скрыть факт, что они получают помощь извне. Очевидно, они хотят уверить свой народ, что Красная Армия сражается в этой войне одна.»
Возник дипломатический скандал, тем более что это было не совсем правдой, поскольку о поставках в СССР писали даже в декабре 1941 года, но, как бы там ни было, а «нехорошее слово» в массы было брошено. В итоге Стэндли пришлось подать в отставку, принятую президентом США, но зато в советской печати количество статей о поставках и американской технике в частности увеличилось сразу в несколько раз. Например, в той же «Правде» тут же была напечатана статья летчика Громова, находившегося в США по поводу поставок американских самолетов, в которой им всем давалась весьма высокая оценка.
Появились даже вот такие плакаты, которых было особенно много на тех улицах, по которым обычно ездили американский и британский послы…
Книги Яковлева очень интересно читать по годам и… сравнивать их содержание
Причём… никто не требовал бы от Яковлева восхвалять ленд-лиз как единственный и самый главный источник победы над Германией. В конце концов, и самолеты, и танки – это всего лишь железо, а бензин – вонючая горючая жидкость. Без людей всё это мертво. Бензин можно сжечь совершенно бездарно, а самолеты… угробить в первом же бою, а то и вообще на земле. То есть люди приносят победу оружию, а не оружие людям. Потому что людям, которые слабы духом, даже самое совершенное оружие не поможет. И… ведь это понимали даже «там», недаром американская газета «Вашингтон пост» ещё несколько лет назад напомнила своим читателям, сколько германских дивизий было разгромлено на советско-германском фронте и сколько на западном. И она привела тогда правдивые цифры. И то же самое мог ведь написать в комментарии к правдивым цифрам о поставках и А.С. Яковлев. Но… решил с «правдой» вообще не связываться. А прислушаться к сакраментальной фразе генерала Епишева:
А с другой стороны, известны и вот эти слова Рафаэля Сабатини:
Самолет ЯК-3 никогда бы не имел своих высоких характеристик, если бы для его производства не хватило бы алюминия!
Но в данном случае наша цель отнюдь не в том, чтобы в очередной раз поднимать тему ленд-лиза (об этом здесь на ВО был уже целый ряд публикаций), а в том, чтобы показать, что А.С. Яковлев при всех своих громких званиях, наградах и премиях был… человеком своей эпохи, «человеком системы» и действовал в соответствии с её правилами и предписаниями. Было предписано ругать ленд-лиз, принижать его роль, вот он и писал, как предписано. Было предписано восхищаться Сталиным – он восхищался, сменил его Хрущев – потёк елей и в его адрес, а затем и в адрес Л.И. Брежнева. То есть – и это очень печально, сама система управления нашим обществом была целиком и полностью построена на лжи и лицемерии, и, соответственно, ложь, подтасовки фактов и лицемерие содержали и книги того времени, в частности, мемуары авиаконструктора А.С. Яковлева. Ему, как и всякому нормальному человеку, отнюдь не хотелось переть против общества, даже если он в чём-то с ним и не соглашался. Зачем? Самолеты ему строить позволяется, дачи, машины, ордена, геройские звездочки, премии – он получает. Ах, есть какие-то недостатки? Но ведь это же пережитки прошлого, тяжкое его наследие и результат враждебного нам окружения. А так – мы идём вперёд к победе коммунизма и пролетарского интернационализма. Под руководством… и далее по передовице «Правды».
Если говорят, что красивый самолет – «летучий самолет», то это как раз про самолеты А.С. Яковлева
Причём самое неприятное в этом заключается в известной фразе: «благими намерениями выложена дорога в ад». Вот Яковлев в очередной раз не привёл в своей книге данных из официального источника ЦК ВКП(б). Но эти данные никуда не пропали. Пожелтевшие от времени страницы советских газет их сохранили. И, несомненно, находились люди, которые эти газеты читали, эти цифры находили и сравнивали с советским официозом более позднего времени.
Красный Як-18 тоже очень красив.
Зарубежным пропагандистам такая ситуация была настоящим подарком. Они совершенно справедливо, ссылаясь на наши же источники, мемуары того же Жукова, других маршалов, а также книги авиаконструктора Яковлева, могли писать, что в СССР замалчивается неугодная ему история, что печатное слово у нас – это сплошной фальсификат. «Да вы сами убедитесь!» – патетически мог воскликнуть любой журналист или политический деятель Запада, и… да, посмотрев указанную газету, можно было в этом вполне убедиться. Ну а дальше, дальше можно было бы уже писать про нас абсолютно всё что угодно, в том числе и вымысел, – и люди поверили бы этой пропаганде только потому, что имели возможность убедиться в том, что всё это так оно и есть.
Бюст Яковлева в Парке авиаторов это ещё и памятник человеку ушедшей эпохи. Который думал одно, делал другое, а говорил (или писал!) третье…
То есть подобная ложь приводила к подрыву доверия к советской прессе (и государству) со стороны всё большего и большего числа советских граждан, к размыванию информационного фундамента общества. Впрочем, удивляться тут нечему, ведь ещё в своей статье «Партийная организация и партийная литература» (1905 г.) В.И. Ленин писал:
На следующий день Александр стоял на аэродроме и рассматривал новый скоростной истребитель ЯК-3, о котором ему рассказывал известный летчик-испытатель, генерал-майор авиации Павел Яковлевич Федрови. Самолет понравился Покрышкину своими изящными хищными формами. Федрови бегло ознакомил его с приборами, после чего Александр сел в кабину и взлетел. ЯК-3 оказался на удивление легким в управлении, послушным и стремительным. Крутя в воздухе фигуры высшего пилотажа, он подумал, что лучше этой машины для борьбы с истребителями не придумаешь. Правда, ему не очень понравилось расположение приборов. Но главный минус новой машины был в недостаточной, по его мнению, огневой мощи: всего лишь два крупнокалиберных пулемета и одна двадцатимиллиметровая пушка. Чтобы завалить «мессера» или «фоккера» - вполне достаточно, а вот бронированного "Хеншеля-129" с первой атаки не уничтожишь, да и с Ю-88 будут проблемы.
- Ну, как вам машина? – спросил его Федрови после приземления.
- Истребитель хороший, но вооружение слабовато, - ответил Покрышкин, - ему бы три пушки.
- Я с вами согласен, - сказал Павел Яковлевич, - вам, фронтовикам, это виднее. Вы полетайте еще, а потом я познакомлю вас с главным конструктором.
- С Яковлевым?
- Ну да! Ему и изложите ваши соображения.
Возвращаясь в гостиницу, Покрышкин обдумывал, что он скажет знаменитому авиаконструктору. ЯКи пользовались в войсках уважением: скоростные, маневренные, легкие в управлении. Все это подкупало летчиков. Особенно популярна была модель Як-9Т с мощным вооружением. Истребителями Яковлева были вооружены многие полки, в том числе французский полк «Нормандия». Но были у них и недостатки, к числу которых относилась невысокая прочность корпуса. Любое попадание могло стать роковым. В этом плане выгодно отличались самолеты конструкции Лавочкина. Во всяком случае, Александру было очень интересно познакомиться с заместителем наркома авиационной промышленности и личным референтом Сталина по делам авиации Александром Сергеевичем Яковлевым.
Прошло еще несколько дней полетов, и Федрови повез его в большой загородный дом, где и представил генеральному конструктору. Яковлев встретил Покрышкина очень спокойно, без особо теплых эмоций, провел его в гостиную, где был установлен большой и красивый камин. В камине играл огонь, и потрескивали дрова. Конструктор налил всем троим по бокалу красного вина и начал лениво расспрашивать о том, как Покрышкин с супругой проводит время в Москве. Выглядел он довольно рассеянным, равнодушным и, в общем, было не похоже, что ему очень интересно это знакомство и сам знаменитый летчик-истребитель. Впечатление он производил какое-то странное и неуловимое. Если бы Покрышкина после встречи спросили: «Ну, а какой он вообще, этот Яковлев?», он бы не знал, что ответить. Александр Сергеевич спросил его, летал ли он на Яках, хотя наверняка и сам знал, что летал. Покрышкин похвалил ЯК-1 и ЯК-9, но конструктор в ответ на комплименты лишь кивнул со слабым подобием улыбки на лице и спросил его мнение о новом истребителе ЯК-3.
Видимо, он ожидал восторженных отзывов о своем детище. И поначалу он их получил, потому что Покрышкин начал с похвалы летным качествам нового самолета, но когда речь зашла о его недостатках, Яковлев как-то сразу поскучнел, перебрался в кресло у камина, взял в руки кочергу и принялся пошевеливать в нем угли.
- Понимаете, Александр Сергеевич, - говорил Покрышкин, - главная задача истребителей – это уничтожение вражеских бомбардировщиков, и для этого необходима большая огневая мощь. Вот мы сейчас летаем на «аэрокобрах», там мощь секундного залпа такова, что большие «бомберы» в одну секунду превращаются в огненный шар.
- Я слышал, что вы обожаете американские самолеты, - поморщился Яковлев.
- Да причем здесь это? – удивился Александр. – Я же вам объективно говорю.
- Александр Иванович, дорогой! - сказал Федрови. - У ЯК-3 аэродинамика доведена до совершенства, потому он такой быстрый. А если навесить на него дополнительные пушки, то неизбежно возрастет лобовое сопротивление и масса, а в результате упадет скорость.
- Значит, нужен более мощный мотор, - сказал Покрышкин.
- Нет у нас более мощных моторов, - с досадой подал голос Яковлев, не переставая ворочать в камине угли, - да и поймите, наконец, что машина готова, все уже просчитано. Новый мотор, новое вооружение – это все кардинальные изменения в конструкции. Это время, а скоростной истребитель нужен на фронте уже сейчас.
- А нам нужна такая машина, чтобы с первого залпа уничтожать бомбардировщики! – возразил упрямый фронтовик.
Яковлев насупился и принялся с еще большим усердием заниматься камином. Александр еще говорил о неудобном расположении приборов в кабине и делился своими впечатлениями от пилотирования, но ему показалось, что его слушал только Федрови, а хозяин дома думал о чем-то другом.
- Самолет уже готов, - проговорил, наконец, как будто очнувшийся от своих мыслей Яковлев, - и будет применяться в соответствии со своим назначением – воздушные бои с истребителями противника, а по бомбардировщикам могут одновременно работать истребители с большей огневой мощью. Например, ЯК-9Т.
- У каждого своя задача, – вставил Федрови, - по сути дела ЯК-3 – это перехватчик.
- Извините, Павел Яковлевич, - возразил ему Покрышкин, - но в этом случае на задание придется посылать самолеты разных типов. А заранее невозможно предусмотреть, как сложится воздушный бой. Удобнее, чтобы истребитель был универсальным, как «аэрокобра» или Ла-5.
При упоминании самолета конкурента личный референт Сталина по делам авиации непроизвольно скривился, как от зубной боли.
- Знаете что, Александр Иванович, - сказал он, с трудом сдерживая раздражение, - я уважаю ваш боевой опыт, но в данном случае ваше мнение уже нечего изменить не может, а потому и, простите, не интересно.
- А для кого же тогда вы создаете свои самолеты, если вам не интересно мнение боевых летчиков? – возмутился Покрышкин. – Мы воюем и умираем на ваших истребителях!
Федрови помрачнел, воцарилось напряженное молчание, Яковлев по-прежнему сосредоточенно шуровал кочергой в камине, а Покрышкин подумал, что ему пора удалиться. Настроение у него было испорчено. Федрови попытался сгладить ситуацию, сказав, что оба спорщика по-своему правы. Просто каждый самолет хорош для своих задач. ЯК-3 будет лучше всех справляться с расчисткой неба от «мессеров» и «фоккеров», а «кобры» и «девятки» великолепно приспособлены для уничтожения «бомберов». С этим все дружно согласились. Александр еще раз похвалил ЯК-3 за скорость и маневренность, и на этой мажорной ноте они вежливо распрощались. У него после этой встречи осталось ощущение какой-то недосказанности и досады от того, что сложились натянутые отношения с таким выдающимся авиаконструктором. Им приходилось еще не раз встречаться и общаться уже после войны, причем очень дружелюбно, и они оба, конечно, не вспоминали об этой размолвке. Интересно, что сам А.С. Яковлев в своих мемуарах даже не вспомнил об этой их первой встрече в начале 1944 года, и утверждал, что лично познакомился с прославленным советским асом уже после войны в Кремле, на заседании Верховного Совета. Но это было неправдой.
А в тот же вечер, когда Александр с Марией были в гостинице, в дверь постучали. На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока пяти, одетый в штатский костюм. Он был невысокого роста, полноват, с продолговатым добродушным лицом, глаза его искрились неподдельным интересом к Покрышкину.
- Добрый вечер, Александр Иванович! – поздоровался незнакомец.
- Добрый вечер!
- Я авиаконструктор Лавочкин, - улыбнулся посетитель и протянул руку. – Вы позволите войти?
- Конечно, Семен Алексеевич!
Покрышкин искренне обрадовался этому неожиданному визиту и возможности лично познакомиться со знаменитым авиаконструктором, чьи боевые машины заслужили любовь и уважение в войсках. Истребители Ла-5 и Ла-5ФН, отличились в Сталинградской битве и на Курской дуге, а сейчас уже была почти готова его новая модификация, получившая название Ла-7.
Лавочкин долго-долго тряс руку Покрышкина, прихватив его левой рукой за плечо.
- Очень-очень приятно познакомиться с вами, Александр Иванович!
- Взаимно, Семен Алексеевич!
Лавочкин прошел в номер, галантно поцеловал Маше руку и сразу приступил к сути дела.
- Я слышал, вы с Яковлевым встречались?
- Было дело. А у вас, я смотрю, разведка хорошо поставлена, - засмеялся Покрышкин.
- Ну, а как же иначе! – улыбнулся в ответ Лавочкин. – Это только наивные люди думают, что при социализме нет конкуренции. На самом деле она жесточайшая. И не всегда в этой конкурентной борьбе стороны применяют кристально честные методы.
- Понимаю, - кивнул Покрышкин, вспомнив неуловимый взгляд Яковлева и какое-то двойственное впечатление от встречи с ним.
- Ну, и как вам ЯК-3? Вы, насколько мне известно, с ним очень детально познакомились. Будете перевооружать свой полк на эту машину?
- ЯК-3 хорош, Семен Алексеевич, очень хорош. Всем немецким истребителям он даст фору, но перевооружать на него свой полк я не буду.
Лавочкин просиял, но тут же постарался скрыть свою радость, надев на лицо озабоченное выражение.
- Что же не так с этим истребителем, Александр Иванович?
- Вооружение слабовато. Понимаете, мы привыкли драться на «аэрокобрах» с их исключительной огневой мощью. Вся наша тактика построена на том, чтобы уничтожать тяжелые бронированные бомбардировщики с одного залпа.
- А это удается? – удивился Лавочкин.
- Удается, если спуск всего оружия переделать на одну гашетку.
- Ах, вот оно что! – воскликнул конструктор. – Вы переделали машины своими силами.
- Именно! – подтвердил Покрышкин. - Мощь секундного залпа такова, что спасения врагу нет. Если подойти поближе, то экипаж после меткого залпа даже не успевает выпрыгнуть, все сразу на молекулы разлетаются.
Лавочкин расхохотался, хлопнув себя по бедрам.
- Красиво вы сказали, Александр Иванович! Ну как же! Я же читал в газетах вашу формулу воздушной победы – скорость, высота, маневр, огонь. Верно? ЯК-3 хорош, я знаю. В воздушном бою против другого истребителя ему равных нет, отдадим должное Александру Сергеевичу. Скорость, высота, маневр – на высшем уровне, а вот огня явно не хватает.
- И еще, между нами говоря, - продолжал Лавочкин, - ему не хватает прочности корпуса и живучести. Но это особенность всех ЯКов. Самолеты нашего КБ гораздо более живучи и прочнее. Плюс огневая мощь.
- Я знаю, Семен Алексеевич.
- Так что, Александр Иванович, не буду больше ходить вокруг да около, а хочу сразу предложить нашу новую машину Ла-7, которая является развитием Ла-5ФН. Вооружен двумя двадцатимиллиметровыми пушками ШВАК, боезапас - двести снарядов на ствол. В состав боекомплекта входят бронебойно-зажигательные снаряды, способные пробить любую современную броню. Так что будете и дальше, как вы изволили выразиться, рассеивать гитлеровских стервятников на отдельные молекулы.
- Вот это мне нравится!
- Не сомневался в этом, - сказал Лавочкин. - Ну, так что скажете?
- Надо посмотреть ваши машины в действии. Давайте я возьму несколько ваших самолетов в полк, облетаем их, приноровимся, проверим в бою, а потом уже примем окончательное решение?
- Отлично. Сколько машин возьмете?
- Я думаю, для начала штук пять?
- Договорились!
1. Авиаконструктор Александр Яковлев родился в Москве, в семье служащих. Еще в школе он занимался в авиамодельном и планерном кружках. После окончания школы он трудился рабочим, затем мотористом лётного отряда Военно-воздушной Академии имени Н. Е. Жуковского. Несмотря на многочисленные просьбы и обращения, в академию его не брали ввиду «не пролетарского происхождения».
2. В 1924 году Александр Яковлев построил свой первый летательный аппарат — планер АВФ-10, который был премирован как один из лучших советских планёров на всесоюзных соревнованиях. Первый полёт АВФ-10 совершил 15 сентября 1924 года, сейчас эта дата отмечается как день рождения ОКБ имени Яковлева.
3. Первый самолет конструкции Александра Яковлева поднялся в небо в 1927 году. Он назывался АИР-1, получив свое название в честь председателя ЦС Осоавиахима, а впоследствии «врага народа», Алексея Ивановича Рыкова. Всего за период с 1927 по 1933 годы Яковлев разработал 10 типов самолетов семейства АИР – от АИР-1 до АИР-10.
4. В 1927 году Александр Яковлев был зачислен в Академию имени Н. Е. Жуковского, которую закончил по первому разряду в 1931 году. Он поступил инженером на авиазавод № 39 им. Менжинского, где в августе 1932 года организовал группу лёгкой авиации. В 1934 году группа легкой авиации конструктора Яковлева была выделена в самостоятельную единицу под названием КБП (Конструкторско-производственное бюро). Таким образом, молодой инженер стал главным конструктором собственного бюро, войдя в число лучших советских специалистов.
5. За проект учебно-тренировочного самолета УТ-2 Александр Яковлев был премирован золотыми часами. На одном из авиапарадов на УТ-2 обратил внимание Иосиф Сталин, который пригласил конструктора для личной беседы.
Начиная с 1939 года Александр Яковлев стал доверенным лицом Сталина в вопросах авиастроения, и вождь проводил с ним регулярные консультации. Это стало причиной нападок на Яковлева после смерти Сталина – ряд советских авиаконструкторов обвиняли создателя самолетов «Як», что тот, пользуясь своим исключительным положением, добивался прекращения работ по конкурирующим проектам.
6. Оставаясь главным конструктором собственного КБ, Александр Яковлев с 1940 года одновременно являлся заместителем наркома авиационной промышленности по новой технике. В годы Великой Отечественной войны на его плечи легла не только задача по производству самолетов «Як», но и по производству самолетов других моделей, по эвакуации авиапредприятий и налаживанию их работы на новом месте. После шести лет деятельности в должности заместителя наркома Яковлев обратился к Сталину с просьбой об отставке. Просьба была удовлетворена – Яковлев вернулся к работе в КБ, получив благодарность от правительства и звание генерал-полковника.
7. В годы Великой Отечественной войны было построено более 36 000 истребителей Як различных модификаций. Больше в годы войны было выпущено лишь штурмовиков Ил-2. На истребителях ЯК воевали летчики знаменитого полка «Нормандия – Неман», а также многие советские асы, такие как дважды Герои Советского Союза Александр Колдунов, Арсений Ворожейкин и Евгений Савицкий.
8. В КБ Александра Яковлева был разработан первый в СССР серийный самолёт вертикального взлёта и посадки – палубный штурмовик Як-38. Это самолет, совершивший первый полет в 1970 году, был основой советской палубной авиации, базировавшейся на тяжелых авианесущих крейсерах «проекта 1143» - «Киев», «Минск», «Новороссийск», «Баку».
9. В 1960-х годах в КБ Александра Яковлева был создан первый гражданский самолет Як-40. Он стал первым в мире реактивным самолётом для местных авиалиний. На протяжении нескольких десятилетий эта машина стала флагманом ближнемагистральной авиации в СССР и социалистических странах. Пользовался успехом этот самолет и в странах Запада.
10. В КБ Александра Яковлева был создан первый советский разведывательный беспилотник ближнего радиуса действия «Шмель-1». Разработка подобной техники в СССР началась после того, как мини-БПЛА армии Израиля отлично зарекомендовали себя во время войны в Ливане в 1982 году. «Шмель-1» совершил свой первый полет в 1983 году.
11. Профессиональная карьера авиаконструктора Александра Яковлева продолжалась 60 лет. За это время под его руководством были созданы свыше 200 типов и модификаций летательных аппаратов, в том числе более 100 серийных. С 1932 года самолеты КБ Яковлева непрерывно находятся в крупносерийном производстве и эксплуатации.
Читайте также: